Глубокие корни

Второй месяц наша киногруппа студии «Киевнаучфильм» работала в Атлантическом океане возле самого экватора над кинофильмом «Часовые погоды». Еще один месяц работы — и все корабли экспедиции «Тропекс-74», или АТЭП (Атлантическая тропическая экспедиция погоды), снова подошли к берегу на отдых.

Снова мы видим бухту большого западноафриканского города, столицы Сенегала Дакар, его порт. Как хочется почувствовать под ногами не зыбкую палубу, не покачивающуюся на волнах лодку, а землю, пусть даже чужую и далекую, но землю!

Швартуемся. Наше научное судно «Профессор Визе» спускает трап. К этому судну мы приписаны на время работы в экспедиции. Всей команде приказано покинуть борт, и мы можем идти на берег. Корабли разных стран, участниц этого грандиозного эксперимента, швартуются рядом. Мы снова видим смешной рекламный плакат «Махамет друг русских». Все белые лица давно знакомы. И вдруг навстречу идет черноволосый, усатый мужчина высокого роста. Он идет и останавливается рядом с нашей группой, я оказываюсь за ним у автомата с кофе.

— Вы с какого корабля? — спрашиваю вежливо, как положено в экспедиции, на русском языке.

И вдруг слышу в ответ на прекрасном украинском: «Я не з корабля. Я — японець».

— Какой же вы японец? — растерялся я.

— Вы — украинец? Правильно? А я — японец, — услышал в ответ. — Пойдемте сядем.

Мы уселись на стульях у окна под пальмой, и он начал рассказывать мне свою фантастическую историю, полную головокружительных взлетов и падений...

— Я давно уже хотел поговорить с кем-нибудь из Украины, — начал незнакомец. — Давно ищу такого случая. Я работаю здесь с одной семьей. Выращиваем лук, грузим на судно, везем и продаем в Европе. Здесь меня называют Нияки, но это не так. Я сохранил язык своего деда и бабушки. Они родом с Украины. Дедушка с бабушкой жили раньше под Полтавой на хуторе, который назывался Богдановка, а у них, кажется, фамилия была Богданенко. Однако их раскулачили, дед и бабушка стали врагами народа или как там еще...

Их вывезли в Россию, в Сибирь. Везли деда, бабку и моего отца в товарном вагоне вплоть до Байкала, в тайгу. Они убежали через тайгу, через болота, к реке. Через реку на лодке их перевезли китайцы. В Манчжурии — спасли японцы. Они же дали работу и приют. Потом дед с бабкой переехали в Японию. Отец вырос, женился на японке. Потом родился я, уже действительно коренной японец. Женился на японке, но помню и берегу, как мне завещал мой дед, украинский язык, украинские песни.

У нас в Японии есть целые районы, где украинский язык сохранился еще с тех пор, когда в Японию приезжал слепой украинский поэт и музыкант Василий Ерошенко, который потом стал национальным японским поэтом. Он очень любил и Украину, и Японию. Мне дед завещал беречь украинскую историю и украинский язык. Он говорил, что, пока мы помним наш язык, мы — народ, нация. Нужно беречь свои глубокие корни.

Ну вот, я выговорился — и вроде легче стало, — сказал этот «японец». — До свидания! Приветствуйте Украину! И, если сможете, поприветствуйте от меня наш хутор. Будьте здоровы! Удачи вам!

Я был настолько ошарашен, что даже не спросил имени этого человека.

Он пошел к своему луку в трейлере в порту. Туда, где работал кран возле маленького судна. Японец украинского происхождения, который хранит свои действительно глубокие корни.