Форте пианиста Мирослав Скорик: «Было такое время, когда я не написал ни одной ноты»

Поделиться
Есть художники, для общения с которыми не всегда нужен информационный повод. Они сами по себе — повод, отдельная планета и неисчерпаемый творческий источник...

Есть художники, для общения с которыми не всегда нужен информационный повод. Они сами по себе — повод, отдельная планета и неисчерпаемый творческий источник. У Мирослава Скорика много титулов, регалий — он и народный артист, и лауреат Национальной премии имени Тараса Шевченко, и член-корреспондент Академии искусств Украины, и профессор, и кандидат искусствоведения, и заведующий кафедрой композиции Львовской консерватории, и председатель львовского отделения Союза композиторов… Но прежде всего Скорик — человек творческого непокоя. Художник, одно слово которого намного весомее, чем повседневные массмедийные арии тех, кто «греблі рве» или «в скалі сидить»…

— Пан Мирослав, логично спросить у художника, что вдохновляет его на творчество — особенно в наше противоречивое время?

— Это очень сложный вопрос. И, поверьте мне, никто из творческих людей точно не ответит вам, что, когда и как возникает... Это какой-то подсознательный процесс. Относительно того, что вдохновляет, возможно, буду говорить какие-то тривиальные вещи — но вдохновляет именно жизнь. Особенно нынешняя.

— А помните, когда вы впервые подошли к фортепиано?

— Музыкальные способности я проявил довольно рано — примерно в пять-шесть лет. Я уже много раз рассказывал эту историю, так что извините, если в чем-то повторюсь. Мои родители были музыкальными людьми, хотя и не профессионалами. Мама играла на фортепиано, а отец в юношеские годы даже хотел быть композитором. Так что они поддержали мое желание стать музыкантом. Я писал песни, играл на фортепиано, но родители до определенного возраста не очень хотели отдавать меня в музыкальную школу. И в первый класс я пошел в обычную. Отец был хорошо знаком с Соломией Крушельницкой, потому решил показать меня знаменитой певице. Явившись к пани Соломии, я начал играть на фортепиано, а чуть позже сказал, что это фортепиано фальшивит.

— Действительно фальшивило?

— Она дома занималась вокалом, а под вокал фортепиано настраивают немного ниже. И Соломия Крушельницкая тогда поняла, что у меня абсолютный слух, и посоветовала родителям отдать меня в музыкальную школу. Так и началась моя музыкальная карьера. А еще очень советовала родителям отдать меня в музыкальную школу Мария Колесса — мама Филарета Колессы.

— А никогда не жалели, что пошли именно по этой, музыкальной стезе?

— Никогда. Как тогда запрягся — так и до сих пор. Хотя судьба у меня весьма сложная. Еще в 1947 году мы с родителями оказались в Сибири. Там я продолжал учиться в семилетней школе. У меня были очень хорошие преподаватели. Играть на скрипке меня учил педагог, который с нами поехал в Сибирь, а на фортепиано — педагог из Москвы, которая в свое время училась у Рахманинова. Потом, когда уже вернулся во Львов, а это было в 1955 году, мне было трудно поступать в консерваторию. Согласитесь, после семилетки... Но я поступил-таки на теоретический отдел и начал заниматься композицией. Позже учился в аспирантуре Московской консерватории в классе Дмитрия Кабалевского. Он очень мне нравился как преподаватель — прежде всего тем, что был чрезвычайно ответственным: если уже занимался со студентом, то два часа, не меньше. Несмотря на то что очень много гастролировал, потом все лекции отрабатывал. Мы с Кабалевским долгое время приятельствовали, он меня приглашал домой — я знаком со всей его семьей. У нас были тесные дружеские отношения. Позднее я вернулся во Львов, потом 15 лет работал в Киеве. Более десяти лет тому назад снова вернулся во Львов. Уже долгое время преподаю во Львовской и Киевской консерваториях.

— В прошлом вам действительно везло на встречи с яркими людьми. А с кем сегодня комфортнее сотрудничать?

— У меня много друзей — выдающихся музыкантов, с которыми я долгое время сотрудничал и сотрудничаю. Это — скрипачи Олег Крыса, Юрий Мазуркевич, Богодар Которович, виолончелистка Мария Чайковская, пианисты Дмитрий Башкиров, Николай Сук, Владимир Винницкий, Александр Слободяник. У меня еще есть оркестр старинной музыки, с которым я работаю и исполняю много произведений.

— Вы руководите кафедрой во Львове и, конечно же, у вас свой взгляд на «новую музыкальную волну» — на тех, кто сегодня учится в консерваториях, а уже завтра будет определять уровень музыки в обществе. Что вы думаете об этом поколении? Что вы до них стараетесь донести, доказать?

— Прежде всего то, что композиция — это такая же профессия, как и все другие, не касающиеся музыки, и у этой специальности свои законы, поэтому нужны профессиональные навыки, одинаковые для всех композиторов, возможно, даже для всех эпох. Как пианист не сможет виртуозно заиграть серьезные произведения, если не будет учить гаммы и этюды, так же и композитор — если не вырабатывает композиторскую технику, которая существовала с давних пор и существует ныне, он не сможет дальше развиваться. Вот поэтому я и стараюсь привить своим студентам навыки профессионализма. А дальше уже композитор идет своим творческим путем. У меня более 30 учеников, из них большинство — члены Союза композиторов. Многие из них уже народные и заслуженные, лауреаты различных премий. И мы действительно отличаемся друг от друга, потому что, еще раз повторяю, я никогда не навязываю идеологию — речь идет только о техническом обучении.

— А есть у вас любимые ученики?

— Студенты были разные — более талантливые, менее талантливые. Всегда любил таких, которые много и серьезно работают. Это Евгений Станкович, Иван Карабиц, Владимир Зубицкий, Анна Гаврилец, Виктор Степурко. Их много.

— Вы человек известный в Украине. Тогда почему до сих пор не переехали окончательно в столицу, что держит вас именно во Львове?

— Мне все равно где жить — каждый из этих двух городов мне одинаково близок. Единственное, что могу сказать: прожив определенное время в Киеве, снова возвращаюсь во Львов, чтобы со временем снова вернуться в Киев.

— А бывают моменты в жизни, когда даже музыка может стать бременем, когда она вас измучивает, даже надоедает?..

— Бесспорно, всякое бывает. Тогда на какой-то срок работа откладывается. Кстати, у меня были такие времена, когда не написал ни одной ноты...

— А есть что-то, что вас сегодня более всего раздражает, — в городе, в стране, в обществе?

— Непорядочность. Когда не держат слова...

— Тогда, если можно, — о том, что вас наиболее привлекает в людях?

— Порядочность прежде всего.

— Учитывая все ваши ипостаси и огромную занятость, любопытно узнать, в чем находите отдых, релакс?

— По-разному случается. Например, люблю собирать грибы. Считайте, что это моя вторая профессия. Правда, моя жена Адриана боится, чтобы я не съел какой-нибудь поганый гриб и не умер... Но пока, как видите, мы живы! Считаю, что наши отношения с женой — не для обсуждения в широком кругу. Я суеверный. Наконец, боюсь ее перехвалить — вдруг мой бриллиант похитят, а вдруг он потускнеет? Тем более что стаж нашей супружеской жизни еще не столь продолжителен. Тем не менее за несколько лет она мне создала такие условия... Представляете, у меня нет хлопот ни с какими хозяйственными проблемами. Возможно, она должна давать мне меньше свободы, не взваливать все заботы на свои плечи. В конце концов наш сын Назар тоже подрос и помогает при возможности. В те последние годы я написал очень много музыки. И искренне убежден, что это — неопровержимая заслуга жены. И не имеет значения ее профессия: если она ко мне хорошо относится, это — самое важное. Я, правда, запрещаю ей петь... Иногда даже запрещаю ей слушать какую-то музыку. Слушаем тогда, когда есть желание, вдохновение, когда это нас интересует.

* * *

«В творчестве он ловит каждый неповторимый момент»

— Когда вижу на его концертах многих людей, которые пришли, чтобы послушать именно Скорика, когда вижу его в роли дирижера, то иногда думаю: это же с ним еще час назад мы вместе обедали или ходили что-то покупать, — говорит жена композитора Адриана. — Для себя я всегда разграничиваю эти две его грани — будничность и творчество. Иногда думаю: боже, неужели это он? Быт я абсолютно не ощущаю. Возможно, кто-то думает, что когда композитор творит, то двери в его комнату закрыты, он на всех цыкает — не заходите, я не ем, не сплю... Этого у нас нет, и не нужно думать, что в нашем доме постоянно звучит музыка. Процесс творчества состоит из моментов довольно непривычных. Я никогда не забуду, как однажды у нас был очень длинный перелет, Мирослав, казалось, дремал. Но вдруг он схватился и спросил, нет ли у меня какой-нибудь бумажки? Начертил нотный стан... Очевидно, это был ключевой момент какой-то ухваченной фразы музыки, живущей в нем постоянно. Просто как специалист, как профессионал он ловит каждый неповторимый момент, чтобы немедленно его зафиксировать. Поэтому муж, как правило, пишет очень много. Я веду к тому, что его творческий процесс для меня абсолютно необременителен. Если меня кто-то спрашивает, как вам живется с мужем-гением, то отвечаю: я просто живу. Как женщина, у которой много в жизни было и рифов, и взлетов, и невзлетов, я счастлива, что дожила до того момента, когда могу об этом сказать. Несмотря на то что мой муж, наверное, возразит мне, мотивируя тем, что я обнародовала довольно интимные вещи, я хочу об этом сказать и не боюсь об этом говорить, поскольку я так уверена в его чувствах и в наших взаимных чувствах, что не верю, что кто-то может сглазить. Наоборот, я считаю, что об этом нужно говорить, поскольку жизнь коротка. Зачем говорить потом — как меня любили, как я любила, нужно говорить сейчас — в такое сложное, в такое смутное время. И еще я абсолютно убеждена, что в жизни нет ничего случайного.

ИЗ ДОСЬЕ.

Мирослав Скорик родился в 1938 году во Львове. В 1947-м его семья была репрессирована по политическим мотивам и выслана в Сибирь в шахтерский город Анджеросуджинск.

После смерти Сталина семья вернулась во Львов, где в 1955—1960 годах Мирослав учился во Львовской государственной консерватории им. Н.Лысенко. В 1960—1963 годах изучал композицию в аспирантуре Московской государственной консерватории им. П.Чайковского. С 1963 года работает во Львовской, а с 1966-го — в Киевской государственной консерватории им.П.Чайковского (ныне Национальной академии музыки Украины).

Творческий актив Скорика — опера, балет, реквием, концерты, произведения для оркестра, ансамблей, музыка к более сорока фильмам (в частности, к киношедевру «Тени забытых предков» режиссера С.Параджанова), к театральным спектаклям, джазовые и популярные композиции. Произведения композитора регулярно исполняются в Украине, Германии, Франции, Австрии, Голландии, Болгарии, Чехии, Словакии, Польше, Великобритании, а также в США, Канаде и Австралии. Часто выступает как дирижер и пианист с исполнением собственных произведений.

Поделиться
Заметили ошибку?

Пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter или Отправить ошибку

Добавить комментарий
Всего комментариев: 0
Текст содержит недопустимые символы
Осталось символов: 2000
Пожалуйста выберите один или несколько пунктов (до 3 шт.) которые по Вашему мнению определяет этот комментарий.
Пожалуйста выберите один или больше пунктов
Нецензурная лексика, ругань Флуд Нарушение действующего законодательства Украины Оскорбление участников дискуссии Реклама Разжигание розни Признаки троллинга и провокации Другая причина Отмена Отправить жалобу ОК
Оставайтесь в курсе последних событий!
Подписывайтесь на наш канал в Telegram
Следить в Телеграмме