«БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЖЕНЩИНА…» КРИТИК АНДРЕЙ ПЛАХОВ НАПИСАЛ КНИГУ О СВОЕМ РОМАНЕ С КАТРИН ДЕНЕВ

Ну да, так и есть — о романе. Более того, он сочинил об этом роман под названием «Катрин Денев. От «Шербурских зонтиков» до «8 женщин», который недавно увидел свет в украинском издательстве «Глобус-Пресс» (Винница, серия книг «Студия 1+1», ответственный редактор серии Тамара Трубникова). На презентацию книги в февральскую Москву приезжала сама звездная героиня, и газеты описывали, как Плахов гулял с нею по Москве. Мечты сбываются...

Сам автор, ныне маститый московский кинокритик, а некогда, в конце 60-х, студент Львовского университета, так описывает начало романтической саги: «В глубокой юности, прогуливая лекции на мехмате, я посмотрел «Шербурские зонтики» и влюбился в белокурый экранный образ. Это было в городе Львове, в кинотеатре, который тоже назывался «Львов». Потом на наши экраны вышли «Девушки из Рошфора», потом «Майерлинг». Я написал девушке по имени Катрин Денев письмо и послал на вражеское Французское радио. В общем, это было послание в никуда, в потусторонний мир, в капиталистическую преисподнюю. Как ни странно, довольно скоро я получил ответ, выполненный неформально — ее размашистым почерком на тонкой бумаге с водяными знаками, с монограммой C.D. и с подписанной фотографией. Потом было еще одно письмо — и еще ответ, правда, уже машинописный».

Начинающему синефилу казалось, что он сделал едва ли не открытие, влюбившись во француженку и определив, что ее ждет громадная слава. А она у нее уже была и с годами только возрастала. Подрос и львовский юноша, переехал в Москву и превратился из математика в весьма успешного критика. «Теперь, — пишет он, — на фестивалях мне часто приходилось встречать французских звезд. Ужинал с Жанной Моро, представлял на сцене Жаклин Биссе, водил по Москве Джейн Биркин, запросто общался с Изабель Юппер. Но Катрин Денев видел и слышал только с приличного расстояния на пресс-конференциях. Излучая свойственное лишь ей сияние, она появлялась на сцене внезапно и так же стремительно исчезала за спинами бодигардов».

Пятнадцать лет назад Плахов написал книжку о Денев. А все же не получалось свидеться, хоть ты плач. И только недавно встреча материализовалась. «Денев, — пишет автор уже в послесловии, — оказалась столь же прекрасной, как в кино, но при этом сделанной из плоти и крови, а не из льда и стали. Я завидую мужчинам, которые влюблялись в нее — и небезответно — не как в артистку, а как в женщину. В нее и сейчас можно запросто влюбиться. Но я этого не сделаю. Мой роман уже прожит в мечтах, он принес мне радость и страдание, а та, с которой сейчас разговариваю, великолепная женщина, но люблю я не ее, а другую».

Се ля ви. И такова природа духовной любви — мы прикипаем душой к фантазии, идеалу. Бывает, и часто, этот идеал приходит к нам с экрана. Но лучше к нему не притрагиваться. Идеальное редко смыкается с реальным. Профессия критика, однако, имеет свои преимущества. Ты не только можешь поужинать со знаменитым актером или режиссером, но еще и попытаться «развинтить» сделанное ими. Чтобы соединить потом в собственной конструкции. Это и делает Плахов в своей книге.

Он пытается постичь Денев не столько саму по себе, сколько через других, тех, в ком она отразилась, через кого выразилась. Это сестра Франсуазе Дорлеак, актриса, которая погибла в двадцать пять лет. Режиссеры Роже Вадим (ему посвящен раздел «Пигмалион из Житомира. Добродетель без пороков»; семья Вадима вышла из нашинских недр), Жак Деми, который во многом создал экранный имидж Денев в фильмах «Шербурские зонтики» и «Девушки из Рошфора», великий Бунюэль, дважды снявший актрису в фильмах «Дневная красавица» («старик Луис и нас приметил…», ведь было ей только 23!) и «Тристана», Франсуа Трюффо, с которым случился не только кинематографический, но и любовный роман… И так до Франсуа Озона, недавно снявшего актрису в своем фильме «Восемь женщин».

Каждая главка и отбивается как романная — с указанием действующих лиц (главных и второстепенных), места и времени действия, фильмов. Кино, по известному принципу, декларированному французской «Новой волной», важнее, чем жизнь, оно, собственно, ее замещает. И в то же время — как их разделить, если многое рождается на съемочной площадке, а потом опрокидывается в быт, чтобы оттуда вернуться обратно, многократно обогатившись и вдохновившись. Поведение как творчество, творчество как поведение. Любовь, рождение детей, смерть, покупка виллы, разведение цветов, любовь к тонким сигаретам «Филип Моррис ультрагейт» — ах, если б знали вы, из какого сора растут стихи…

В этом, на мой взгляд, и состоит главная удача «критического романа» Плахова. Ему удалось соединить тонкий, умелый (и при этом ничуть не занудный!) анализ фильмовой ткани, ролей, сыгранных знаменитой актрисой, и саму жизнь, которая просвечивает через кинематографические тексты. Смерть сестры здесь не просто событие личной биографии, но и материал для внутренних, а затем и внешних трансформаций. Любовный роман с Марчелло Мастроянни вяжет узор, который просвечивает в новых ролях. Отношения с мэтром, классиком Бунюэлем дают повод для появления новых нюансов в профессиональной этике. В итоге перед нами портрет человека, постоянно развивающегося, растущего. Не в этом ли разгадка секрета творческого долголетия Денев? Более сорока лет в кино — и ни разу она не выпадает из творческого процесса, сохраняя и обогащая свой профессиональный опыт, общечеловеческое и женское обаяние.

Загадка актерского долголетия интересует Плахова, и он напрямую спрашивает об этом Денев. Вот уже почти все ее ровесники ушли — кто из кино, а кто из самой жизни. Почему не задержались? «Наверное, — звучит ответ, — им не хватило желания, страсти к своей профессии». А еще — «я всегда стремилась открывать новых режиссеров, не обязательно лично знакомиться, но смотреть их фильмы, искать контакты с теми, кто кажется перспективным. Я не боялась рисковать, хотя иногда ошибалась и делала неправильный выбор. Но даже если тот или иной результат разочаровывал, все равно в итоге эти эксперименты вели меня к вершине того опыта, на которой я себя ощущаю».

Оглянитесь вокруг — как мало этой страсти и любви к своей профессии, и чем старше человек, тем меньше ее. Даже смотреть фильмы — и то лень (часто ли встречались вам наши актеры и режиссеры в кинозале? То-то же…). А уж о риске и говорит смешно — клепают то, что некогда удалось. У нас полно людей, которым до смерти надоело кино, вы не находите? («Мне трудно представить, — еще раз процитирую актрису, — чтобы я вдруг устала от кино и захотела порвать с ним: ведь этим делом нельзя заниматься, если ты полностью, фанатично им не поглощен».)

Вот так просто — как мычание. Надо любить свое дело, свою профессию — и тебе воздастся. Тогда и «заискрит». Плахов цитирует Кэрола Рида: «В кино не надо быть «хорошим» или «плохим» актером. Надо только, чтобы в актера влюбилась камера и между ними возник роман». Роман! Между тобою и пишущей машинкой (то бишь компьютером), между тобою и мольбертом, тобою и женщиной возникает некая чувственная связь, которая и есть процесс творчества. Без страсти не родится ничего. Рецензируемая книга — в том числе. Любовный контакт или есть, или его нет — но тогда и ничего нет. Личности в том числе.

Роман с кем-то — роман и с самим собой. Ты строишь текст, а с ним вместе выстраиваешь свою личность. Кто много работает, тот много влюбляется. Не будем опошлять — речь не только о собственно любовных интригах. Денев в книге Плахова постоянно влюблена — но не обязательно в мужчину. Нет, с ее сексуальной ориентацией все в порядке. Просто она влюбляется в новую роль или в то, что лишь брезжит в ее сознании, — и тогда она страстно ищет форму, в которой то неясное может проявить себя. В детей. В улыбку солнца. В печальный аккорд дождя. Из всего, что есть жизнь, из всего, что есть искусство.

Жизнь в кино предполагает фанатичный, ежедневный труд души. Думается, не случайно эту книгу написал Андрей Плахов. Человек, ни дня не живущий без строчки. Без той же фанатичной влюбленности в кино. Без колоссальной работоспособности. Оттого он и прочитал жизнь Денев не как рядовой журналист, который ищет что поярче, что поживей «в кадре». Он увидел в поразившем некогда женском облике образ человека, едва ли не ежеминутно творящего — в первую очередь себя, а потом и нас с вами. В известной степени сам Плахов есть порождение Денев. А вот теперь он создал для нас ее образ. Так оно все и движется — от одного романа к другому…