Близость. Поэт и режиссер Вирляна Ткач: «Диаспора консервировала нашу культуру… Теперь наступило время, когда Украина должна поддержать своих за рубежом»

Фестиваль украинской поэзии, состоявшийся недавно в помещении Украинского института Америки (это фантастическое сооружение в стиле французской готики находится в сердце Манхэттена), Вирляна Ткач, режиссер экспериментального театра «Ля МаМа», посвятила предстоящему выходу в свет антологии переводов украинской поэзии на английский язык «В іншому світлі». Редактор книги — ученый Ольга Лучук, которая в 2000 году совместно с Майклом Найданом составила двуязычную антологию украинской поэзии «Сто років юності». «В іншому світлі» включает переводы, выполненные Вирляной в сотрудничестве с известной американской поэтессой Вандой Фиппс. Впечатляющий двуязычный том на несколько сотен страниц (почти двадцать лет труда!) представляет украинскую поэзию от Тараса Шевченко и Павла Тычины до современных авторов — Олега Лышеги, Аттилы Могильного, Андрея Бондаря, Неды Нежданной, Сергея Жадана, Оксаны Забужко и многих других.

«Мы не знали, о чем будет наш первый спектакль»

— Вирляна, вы не только прекрасно владеете украинским языком, но и знаете поэзию, историю, драматургию. Откуда ваше украинство?

— Я родилась в Ньюарке, это город неподалеку Нью-Йорка. Закончила колледж искусств, потом изучала режиссуру в Колумбии, на курсах украинского в Гарварде. А откуда мое украинство? Из семьи. За многое признательна своей маме, Александре Киселевской-Ткач, и своему деду, Костю Киселевскому. Дед организовывал украинские школы. Мы читали вместе с ним Тычину. Хотя этого поэта все тогда называли коммунистом, в моей семье на это иначе смотрели. Меня научили любить поэзию. Я была увлечена Тычиной.

— Вы — руководитель художественной группы «Яра», являющейся частью экспериментального театра «Ля МаМа». «Яра» ставит спектакли и на украинские темы. Как возникла идея использовать украинский материал, что послужило толчком?

— В Гарварде меня попросили на Летней украиноведческой школе прочитать лекции о Лесе Курбасе. Так и началось — мы подготовили со студентами спектакль по поэзии Шевченко, Курбас ставил это в 1919 году. В целом мы с «Ярой» за восемнадцать лет сделали восемнадцать спектаклей по стихам многих поэтов. До того я признавала только Тычину, очень люблю его «Замість сонетів і октав». Молодые актеры из Нью-Йоркского университета стали моей труппой. Мы не знали, о чем будет наш первый спектакль. В театре «Ля МаМа» я не делала ничего украинского, работала, например, с материалом американских индейцев. А тогда решила сделать что-то украинское. Художественный руководитель театра Эллен Стюарт, услышав это, сказала: «Ну наконец!» Вынула тетрадь и спрашивает: «Как называется спектакль?» А я думаю: если не скажу ей сейчас название, то и не будет ничего, нужно что-то придумать. И говорю: «Свет с Востока». «В марте может быть?» — спрашивает она. Я говорю: может. Пришла домой и схватилась за голову: о Боже, как же это все будет! Сразу подумала об украинской поэзии — Курбас ставил спектакли по Шевченко. Перечитала весь «Кобзарь». Нужно было выбрать что-то такое, что американская публика сможет понять без пояснений всей украинской истории. Решила попросить студентов написать дома о том, что для них является сутью театра, что для них в театре самое важное, в чем видят свою задачу. Они написали. Я села читать — и чувствую, это что-то знакомое! Я уже где-то это видела. И поняла, что это были дневники Курбаса: актеры Молодого театра писали о том, что хотят делать в театре, посетив село и находясь под впечатлением от приема тамошней публики. Из этого мы и сделали двуязычный спектакль. В нем актеры сначала являются самими собой, а потом — актерами Курбаса. Звучит поэзия Шевченко, Тычины, Сковороды. В Украину поехали в 1991 году. Открыли гастроли в день путча в Москве. Показывали спектакль в Киеве, Львове и Харькове — в театрах, где работал Курбас.

— Когда мы решили использовать украинскую поэзию для наших спектаклей, планировали найти переводы. Особенно искали Тычину, но переводы не звучали на сцене так, как нам хотелось бы. Не потому, что плохие переводы, а просто — не для сцены. Поэтому начали сами переводить. Я сотрудничаю с Вандой Фиппс, она известная поэтесса. Переводы наши делаем для сцены, они должны ложиться на голос. Актеры нам в этом очень помогают. Переводы должны быть живые, а если актер запинается, то что-то нужно менять. Наша антология построена по хронологии спектаклей, в ней помещены переводы, которые мы использовали. Стихотворение должно быть обращено ко мне, иначе я его не переведу. За рифмованные стихи мы не беремся.

«Украинская культура — закрыта…»

— Ваша книга о бурятском шаманизме получила немалую популярность, а среди ваших спектаклей есть один на бурятскую тему. Как это случилось?

— Почти случайно. Эллен Стюарт, художественный руководитель «Ля МаМы», однажды сказала мне: «Твой следующий спектакль будет в Монголии». Все так и произошло. Заинтересовалась культурой. Кстати, Олег Лышега, чьи стихи мы переводили, тоже бывал в Бурятии. Я поехала в Сибирь, мама плакала. Там мы работали с бурятами, сделали спектакль, издали книгу.

— В книге — замечательные фотографии...

— Фотограф Александр Хантаев на самом деле прежде занимался модой, фотографировал моделей. А теперь его называют «тот, что шаманов фотографирует».

— Фестиваль украинской поэзии — событие непривычное. Это настоящий синтез, или сплав, многих искусств. Что для вас такие мероприятия, в чем, по-вашему, их сущность и какова их роль?

— Идея поэтических инсталляций возникла у меня так: я плавала в бассейне и вдруг будто услышала голос, который говорил — poetry installation, poetry installation... Тогда я разослала письма художникам и поэтам, и так мы создали этот фестиваль. Мы вошли в контакт с украинской поэзией, искусством. Это американско-украинская культура или даже американская культура на украинском языке. Украинская культура — закрыта, с ней никто не ведет диалог. Никто о ней не знает. Украина, Уганда — путают... Вот, например, мысль: будет ли у нас свой лауреат Нобелевской премии... Но это же — огромный труд. Должен продолжаться диалог, должны прилагаться большие усилия. Художественные достижения нужно сделать доступными для людей, читателей. Этот фестиваль — именно такой диалог, поэзия и переводная, и оригинальная — украинская и американская. Хочу сказать, что в подготовке фестиваля мне очень много помогали Тая Саламаха и Светлана Матвиенко.

— Слово «диаспора» у многих ассоциируется исключительно со «старой гвардией», с традиционным, во многом провинциальным подходом. Чем является диаспора для вас? Что вы вкладываете в это понятие?

— Диаспора консервировала нашу культуру. Это было оправданно, но на самом деле — убийственно. Свободная Украина сделала так, что потребность в консервировании исчезла. Община диаспоры начала распадаться. Община держалась вместе по причине политической, а не культурной. Теперь наступило время, когда Украина должна поддержать своих за рубежом, а не наоборот. Община уже не такая, как прежде, но у нее все еще есть связи. А у правительства есть деньги. В Польше, Чехии, Словакии отношение к вопросу диаспоры серьезное. Они устраивают выставки, встречи. А у нас — нет. Кстати, американцы интересуются своими корнями. А тот, кто знает свои корни, хочет знать и о корнях других. Они хотят о нас знать, чтобы мы могли с ними говорить. Здесь это лежит очень глубоко. Между ними и другим миром нет таких барьеров. Интерес к другим культурам — очень естественная вещь.

— А вы сами пишете стихи?

— Когда была в Украине, написала стихотворение. Но оно не вписывается в современную украинскую литературу, это американская вещь. Произошло это в Харькове, в доме «Слово». Все было странно, будто видение: вон Курбас готовит спектакль, тут Тычина читает стихи, там Хвылевый стреляется… В общем, Курбас и Тычина — семья, нас связывает не кровь, а слово. Это то, что дали мне мой дед и мама — возможность говорить с ними. Близость… Мне говорят иногда: «Что ты делаешь с бедным Тычиной?» А я знаю, что ему бы понравилось! У нас с Тычиной — диалог. На том и базируется величие искусства — сколько людей могут с ним говорить!

ВНЕ КОНТЕКСТА

Фестиваль украинской поэзии оказался незабываемым действом на уютной, уже достаточно мифологизированной многочисленными посетителями кухне в жилище Вирляны, которое находится в старинном «украинском» квартале Ист-Сайда. Отсюда когда-то начинался основанный голландцами Манхэттен, здесь пролегает единственная в Манхэттене улица, которая действительно маркирует восток и запад (другие уже просто геометрические линии, а «восток» и «запад» — только удобные названия: все, что по правую сторону от Пятой Авеню, — «восток», а по левую — «запад»). Я попала на... репетицию — слушала стихи Сергея Жадана «Алкоголь» в переводе Вирляны и Ванды. Двое актеров художественной группы «Яра», основанной Вирляной, парень и девушка, читали стихотворение: Алисон Хирото — на английском, Тарас Березовский — на украинском. Они творили одновременно и диалог культур, и трогательный диалог влюбленных, метафору самой любви, — ведь даже в ее охранном круге каждый из нас говорит на своем языке, и понимание приходит не из слов, а из глубины переживания, передаваясь от сердца к сердцу.

Собственно, фестиваль оказался диалогом или, скорее, полилогом многих сущностей, жанров, сердец, текстов и наций: приглашенные писатели — Аскольд Мельничук, Боб Голман, Ванда Фиппс, Василий Махно, Тамара Ганенко, Елена Дженнингс — читали свои стихи; актеры «Яры» предлагали мини-спектакли по переведенным стихам украинских поэтов; художники, скульпторы, фотографы и кинорежиссеры — Илёна Сочинская, Светлана Матвиенко, Катерина Немира, Джоэл Шлемовиц и другие — представили свои работы, на которые их вдохновили переводы, а музыканты — скрипачка Галина Ремез, бандурист Юлиан Кытастый — играли свои композиции. Марьяна Садовская пела на стихи Тычины. Даже кулинарное искусство появилось на горизонте — Олеся Лев приготовила невероятный тематический ужин, где каждое блюдо было продолжением стихотворения. Утонченная, артистичная Вирляна, одетая в черное, общалась с гостями и руководила действом.

Спектакли, созданные Вирляной и художественной группой «Яра», — это оригинальные действа, в которых актеры иногда являются и соавторами, в которых поэзия звучит наравне с историями из жизни и дневниковыми записями. Кстати, одна из интереснейших сценических постановок «Лесной песни» Леси Украинки («Лесная песня Яры») принадлежит именно Вирляне, а перевод драмы был отмечен наградой. Вирляну Ткач как художника не так просто контекстуализировать, поскольку творит она на пересечении искусств, культур, языков и жанров и этим — беспредельно интересна и даже, не побоюсь сказать, провокативна. Каждый видит ее, так сказать, из своей ниши: кто-то — как режиссера, кто-то — как переводчика, еще кто-то — как исследователя творчества Леся Курбаса или шаманизма; кто-то — как украинку (недавно ей присуждено звание заслуженного деятеля искусств Украины), кто-то — как представительницу нашей диаспоры и, наконец, еще кто-то — как настоящую американку или даже жительницу Нью-Йорка, этого мирового города со всем его пестрым богатством языков и культур, постоянным движением и перетеканием, интересом к Иному и с космополитизмом. Но если Вирляну спросить о ней самой, она улыбается и говорит так: «Лучше писать о спектаклях, чем обо мне». По-моему, этот краткий ответ представляет ее полнее, чем самые подробные описания.