АЛЕКСЕЙ КОГАН: «ДЖАЗУ ХОРОШО ТАМ, ГДЕ ОН ЕСТЬ»

Нельзя сказать, что в культурной жизни города Киева джаз занимает существенное место. Тем не менее какая-то деятельность проводится, есть места, где можно услышать живую джазовую музыку, встретиться с ее ценителями. Мне удалось поговорить с устроителем джазовых концертов в Украине, человеком, влюбленным в джаз — Алексеем Коганом.

— Алексей, вписывается ли джаз в стиль современной жизни?

— Нет, наверное. Сейчас все гораздо быстрее. Джаз не для стадионов, это музыка меньшинства. Джаз приглашает в свои ряды людей, которые хотят что-то узнать, заглянуть в себя и постараться увидеть еще кого-то, кроме себя.

— Что можно сказать о джазе в Киеве?

— Джазу хорошо там, где он есть. Там, где ему плохо — его нет. Вот по тому, насколько он есть в этом городе, можно сразу определить, плохо ему или хорошо. Что меня действительно беспокоит — то, что, несмотря на статус столицы, в Киеве нет ни одного джаз-клуба.

— Я бывала на джазовых вечерах в клубе «44».

— Клуб «44» нельзя назвать джаз-клубом, там всего несколько раз в неделю звучит джаз.

— Ну, хорошо. А что тогда сказать о смеси джаз-клубов и ресторанов — «Диксиленде», «Свинге»?

— Вы можете себе позволить ходить в «Свинг»?.. Я ответил на ваш вопрос? А «Диксиленд» — прекрасное место, где играет хорошая музыка, которая все равно является приложением к меню. Там джаз звучит под котлету, под сосиску. Там даже могут подойти к музыкантам и сказать: «Ребята, тут деловая встреча, вы громко играете, вы мешаете». Это не клуб. Люди приходят есть, разговаривать и, возможно, если процесс пищеварения пойдет хорошо, добавить к этому музыку.

Такие рестораны иногда становятся хорошей школой для музыкантов, которые хотят играть, а иногда — могилой.

— В прошлом году в Украине было всего 12 мероприятий, как-то связанных с джазом, из них чисто джазовых — всего 8. Можно ли сказать, что здесь проглядывается какой-то кризис в развитии?

— Что такое джаз? Это часть жизни. Посмотрите на нашу жизнь, вы видите сейчас какую-то эволюцию? По-моему, наоборот. Но нельзя сказать, что в Украине ничего не происходит. Просто остановилась бурная жизнь и как-то меньше, с моей точки зрения, стали расти украинские музыканты.

— Если у нас все так плохо, то и зарубежных музыкантов в ближайшее время ждать в гости не приходится, верно?

— Да, у нас нет денег, чтобы пригласить музыкантов звездного уровня. Но вот я вспоминаю Гонзало Рубалькаба, кубинского пианиста, сейчас это американская джазовая звезда. Когда я его спросил, сколько он стоит, он назвал цену гораздо ниже, чем просят некоторые украинские «звезды», выступающие в ресторанах. Он не требовал пятизвездочного отеля. Но, глядя мне в глаза, абсолютно четко произнес: «Алексей, я приеду со своим трио за еще меньшую цену. Мое единственное условие — ЛУЧШИЙ инструмент в стране!» А лучший инструмент в стране — в филармонии, и джазменам его не дадут никогда, потому что академические музыканты относятся к ним, как бы это сказать, с поджатыми губками.

— Вы много общаетесь с джазовыми музыкантами. Расскажите, какие это люди?

— Джазовые музыканты во всем мире одинаковые. Как был когда-то единый советский народ, так и джазмены — общность. И так же, как среди обычных людей, среди них есть капризули, пофигисты, интеллигенты, наглецы. Но джазмен, по идее, никогда не «кинет» другого джазмена. И тут мы уже не можем говорить о каких-то национальных чертах — немецком педантизме, французской скупости — ерунда все это. Но что-то все-таки есть. Во всяком случае, российские музыканты никогда не позволяют себе опаздывать на саунд-чек, как это делают украинские. Если Алексею Семеновичу Козлову, Сергею Манукяну, Владимиру Спивакову (хоть это уже из другой оперы) сказано прийти во столько-то, они придут вовремя, хотя могли бы опоздать по своему статусу. А наши могут себе позволить опоздать на 20 минут и смотреть на тебя удивленными глазами. Наши музыканты и их директора могут принести мне, как человеку, который в чем-то разбирается и может что-то куда-то протолкнуть, кассету, на которой не указана фамилия музыканта, название группы, названия вещей, хронометраж. Иногда музыканты говорят о каких-то новых программах, на которые прихожу и слышу половину того, что звучало у меня в «Динамо». (Алексей устраивал в клубе «Динамо Люкс» еженедельные бесплатные джазовые вечера. — Корр.)

Сейчас появились музыканты (не хочу их называть), которым выпускаешь с фирмой «Квазар Микро» компакт, а они забирают свою бесплатную сотню дисков в течение девяти недель. Заберут и могут потом даже не позвонить, не поблагодарить. К этому всему, конечно, надо относиться сдержаннее, не принимать близко к сердцу. Но я думаю, что любая работа складывается из мелочей.

— Подобное встречается в нашей жизни буквально везде.

— В нашей стране есть некая джазовая клановость. Есть люди, которые пыжатся, ничего не делают, суют тебе на фестивалях визитки с названиями несуществующих фирм... И называют все это большим делом. Мы, может быть, потому, что сделали больше, чем другие, относимся к таким проявлениям со снисходительной улыбкой. Когда люди считают, что они — конкуренты тем, с кем работал я все эти годы, это вызывает недоуменную улыбку. Потому что если спросят нас — я имею в виду своих друзей Витю Овчинникова, Андрея Макаренко, Евгения Уткина, наших благодетелей, с которыми мы работали последние четыре года — то можем рапортовать: джазовые передачи шли по радио, их было много. Мы были в тесных контактах с культурными центрами — французским, финским, американским, Польским институтом в Киеве. Мы всегда информировали о бесплатных концертах, предоставляли возможность слушать «на шару» прекрасных музыкантов. Витя Овчинников, прекрасный звукорежиссер, приходил в «Динамо» и совершенно бесплатно записывал эти концерты. Мы не знали изначально, что будет такой Евгений Уткин, который любезно захочет все это издавать. За два с половиной года нами записано 15 легальных дисков, и они продолжают выходить.

— Что это за диски?

— Сейчас мы разбираем архив, накопленный во время концертов в «Динамо», и выпускаем диски. С каждым исполнителем отдельно составляется договор. А если исполнитель задирает нос и не хочет, чтобы его вещи издавали, то и не надо. Мы ничего через голову не делаем, есть уже какая-то самодостаточность. Некоторые украинские музыканты забывают, что они стали известны в Украине и за ее пределами именно благодаря этим записям. И это очень обидно. Человеку свойственно забывать. Но по истечении какого-то времени могут измениться взгляды, и человек может пожалеть, что так себя вел.

— Вы не очень-то хорошего мнения о наших музыкантах.

— Я, наверное, действительно очень зол на некоторых из них. Момент творчества пропадает, все превращается в ремесло. Мне кажется, сейчас музыканты больше думают о том, как заработать деньги, и, в принципе, нет в этом ничего плохого. У нас уже сложилась та же ситуация, что и во всем мире, — музыканты, чтобы получить признание, собираются в столице. Так было всегда и везде — хочешь получить признание в Америке, поезжай в Нью-Йорк, во Франции — в Париж. И поэтому в Киев съезжаются из остальных городов Украины, а также из Молдовы, Польши и России, хотя там ситуация лучше. В Москве намного больше людей, которые любят джаз, но они едут сюда, потому что студийная запись дешевле в Украине.

В то же время сдвинулась с мертвой точки проблема приглашения в Киев зарубежных музыкантов, их стало гораздо больше. Тут можно спеть песню Польскому институту в Киеве. Его директор Петр Казакевич за полтора года сделал более 20 джазовых концертов в Киеве и Виннице. А в советское время за 15 лет у нас побывало всего четыре польских коллектива.

— Тут какая-то связка Украина—Польша?

— Дело не в этом. Если бы директором института был другой человек, который любит, к примеру, шахматы, я думаю, в Киеве устраивались бы ежемесячные очень представительные шахматные турниры. А если бы президент «Квазар Микро» любил больше рок-музыку, нам было бы очень сложно выпустить хоть один диск без него.

— И много у вас таких помощников?

— Джазом в Киеве занимается, грубо говоря, восемь с половиной человек. Люди, с которыми мы пытаемся двигать это дело, не могут иногда постоять за себя. Например, мы делаем концерт, потом открываем журнал и видим: «Благодаря счастливой случайности в Киев приехал такой-то музыкант». И потом люди, которые меня знают, звонят и говорят: «Ребята, а я и не знал, что у вас троих имя «случайность», а фамилия — «счастливая».

— Вы не считаете нужным целенаправленно заниматься продвижением, рекламой, поиском спонсоров?

— Это уже будут элементы шоу-бизнеса, я от него далек. Во-первых, глубоко убежден в том, что хорошие вещи не требуют рекламы, как, например, джинсы «Levi Strauss». Если у тебя есть деньги, ты просто идешь в магазин и покупаешь их. К тому же люди, с которыми я работаю, не умеют брать кого-то за ручку и тянуть «дайте денег».

— Как же спонсоры узнают о ваших проблемах? Ведь приглашение музыкантов, устройство концертов стоит недешево.

— Как сказала одна американка украинского происхождения, ни в одной стране мира альтернативная культура не может существовать за счет спонсоров, только за счет меценатов и благородных людей. Например, фестиваль «Варшавские летние джазовые дни» в позапрошлом году попал в Книгу рекордов Гиннесса. Они сумели заручиться поддержкой таких сильных спонсоров, как Casio, Lufthansa, и заработали на этом фестивале после подведения итогов 700 долларов. Вот вы улыбаетесь, но заработать деньги на джазе — уже рекорд. Идеальная ситуация — выйти в нули.

— Любителей джаза среди меценатов не так уж много. Вас это не смущает?

— Вы мне скажите: когда и в какой стране джаз был в фаворе? Если уж ты этим занимаешься, то не нужно плакать. У любого человека может наступить момент, когда он начинает жалеть самого себя. Я это, слава богу, уже пережил. Судьба играет с человеком, а человек играет на трубе. На многие вещи, которые я переживал, теперь смотрю со снисходительной улыбкой.

Сейчас я уже знаю, что какие-то вещи нам не стоит делать, с некоторыми организациями и людьми не стоит иметь дело. Мне говорят «да, я помогу», а я слышу, что помощи оттуда не будет, можно и не ехать. У нас есть много людей, которые с удовольствием нам помогли бы, если бы у них было чем помочь.

— В настоящее время вы не единственный, кто устраивает в Киеве джазовые концерты. Не планируете объединить усилия и работать вместе?

— Мы к сотрудничеству готовы, чего не скажешь о наших главных конкурентах, я даже не хочу называть их вслух. Говорю об этом с большой болью. Среди устроителей концертов нет элементарной координации действий. Вот, например, «Славянский базар» в Киеве. Никто не знал, что наши коллеги со «Славянского базара» поставят в один день, в один час с нами в зале «Украина» концерт Мишеля Леграна, который совсем недалек от джаза и очень много для него сделал. А в филармонии я в этот момент проводил концерт Алексея Козлова. И я видел растерянных людей, которые с удовольствием расстались бы с деньгами, но не могли выбрать, куда же им податься. Это называется «показать фигу в кармане». Пока ты будешь проводить концерт там, я тебе в пику сделаю концерт у себя в клубе. И найдутся 20 человек, которым мы испортим жизнь необходимостью выбора. А потом два-три месяца не было вообще никаких мероприятий.

В марте этого года в Украину приезжал Ховард Мэндел, президент Американской ассоциации джазовых журналистов. Это очень тонкий и дальновидный человек. Он встречался с людьми, которые занимаются джазом, и сразу понял ситуацию в нашем городе. Тогда он сказал потрясающие, очень простые слова: «Для того, чтобы чего-то добиться в джазе здесь, в Украине, вам нужно спрятать в платочек свои амбиции, объединиться, несмотря на какие-то личные неприятные моменты, закрыть на это глаза, и только тогда у вас что-то получится, иначе проблемы будут продолжаться, и вы будете по уши в этих проблемах».

— Случается ли «перетянуть» перспективных музыкантов у своих конкурентов?

— Это даже не конкуренты. Абсолютно нет никакого нажима. Просто мне обидно, если человек выпускает свой альбом с людьми, которые легально этот альбом не выпустят, я это знаю точно. Я боюсь иногда сказать музыканту, что он, если даже и выпустит свой альбом с ними, то не сможет его продавать, если ситуация в стране улучшится и заработает система авторских прав. А тот, кто выпускает его диск, этого не знает. Совет воспринимается как попытка перетянуть. Да ради бога! Кого нам перетягивать? Вообще, что в этом деле делить?

Мы, например, задержали выпуск альбома Родика Иванова на три недели, потому что из 11 композиций его авторские были 9. Десятая принадлежала Колу Портеру, и на его агентство мы вышли очень быстро и оплатили все как положено. А последняя композиция — инструментальная версия песни Максима Дунаевского из кинофильма «Мэри Поппинс, до свидания!». Менеджер, выпускающая альбом, разыскала Максима Дунаевского, объяснила, что ребята играют его тему, и он отправил нам письмо о том, что не имеет ничего против, наоборот, может поаплодировать тем, кто исполняет его музыку. Вот такие моменты бывают. Хотелось бы, чтобы это стало нормой, и не только в джазовой, а просто — в нашей жизни.