Венеция, поворот налево. Звезды Мостры: Берлускони, Обама и примкнувший к ним Уго Чавес

На одном из самых звучных кинофестивалей планеты кусочек триумфального пирога достался и нашим… В создании картины «Женщины без мужчин» («Серебряный лев»), которую сняла иранка Ширин Нешат, принимала участие украинская сторона, представленная компанией Sota Cinema Group (продюсер Олег Кохан). А Ксения Раппопорт из России признана лучшей актрисой за роль в итальянской ленте «Двойной час». Фильм-победитель — «Ливан» (Израиль).

Неоднократно бывая в Венеции, убеждаюсь, что о Коммунистической партии в последнее десятилетие здесь с тоской вспоминает не один итальянец. На «потеху» публике и в качестве фильма-открытия Венеция в этом году выставила национальный колосс Джузеппе Торнаторе «Баария». Это история трудного пути сицилийского коммуниста, рассказанная в гламурных картинках под пафосные аккорды Эннио Морриконе.

Несмотря на карамельность, лучший фильм для открытия фестиваля трудно найти. Здесь и высокий штиль, и национальный размах, и коронная итальянская чувственность. Но это затмевает дивный абсурд ситуации: фильм о коммунисте продюсирует киностудия клана Берлускони с красноречивым названием «Медуза». Однако марку демократичности фестиваль держит.

На второй день немыслимая очередь выстроилась на «антиберлускониевский» памфлет молодого шведа-документалиста — «Видеократия». Малоталантливой режиссурой, но убедительным фактажом Эрик Гандини обрисовал империю Берлускони — телемагната и растлителя. Начал с вечеринок миллионеров на его вилле, закончил новой модой и новыми идеалами молодого поколения. В числе последних — «институт» телевизионных «велин» — юных полуголых красоток кордебалета, мифология успеха которых строится на упругих формах, гиперсексуальности и выгодном замужестве.

Сегодня этот миф укрепился как никогда благодаря любимцу фестивальной Венеции Джорджу Клуни, новая герлфренд которого — самая что ни на есть «велина». Впрочем, с Клуни много не возьмешь — посмотрите только, как он хохмит в сатирическом милитари-муви «Люди, которые уставились на козлов». А торнаторовскую «Баарию» дружно раскритиковали в прессе и оставили без всяких призовых поощрений.

И все же в лице Торнаторе Мостра-2009 получила красочное обрамление истории «красного фестиваля»: таковой была названа в этом году Венеция за частое упоминание социализма.

***

Самым громким голосом в этой спевке оказался очередной обличительный памфлет Майкла Мура «Капитализм: история любви». Горькая и саркастичная правда не без примеси американской простоватости подняла волнующие вопросы: откуда кризис и кто украл деньги?

В документально-провокационной стилистике Майкл Мур штурмовал банки, вливался с кинокамерой в забастовки рабочих и обвинял корпорации в развале того «идеального капитализма», который он прежде так любил. А затем открыто пропагандировал нового президента США и возлагал на Обаму надежды о возрождении нации.

Мур — настоящий американец. Добродушная и наивная интонация его, казалось бы, острых документальных фильмов позаимствована из родной голливудской классики у «народного утешителя», сказочника Фрэнка Капры. Как бы там ни было, он верит в американский характер и любит соотечественников.

В то же время Оливер Стоун в поисках надежд на новый социум отправился интервьюировать президентов Латинской Америки. В центре его внимания президент Венесуэлы Уго Чавес, главная звезда красной дорожки фестиваля в этом году.

Что такое социализм «по-чавесски» и вторят ли ему лидеры других стран южного континента?

Впрочем, какие чудеса имиджмейкерства могут творить медиа в Италии, понимаем очень хорошо. А вот зачем Стоуну понадобилось дружить с Чавесом и вообще делать этот агитплакат латиноамериканского социалиста — не очень.

Вообще, о своей левизне на этом фестивале не заявлял только ленивый. Скандал разразился на пресс-конференции Микеле Плачидо. Он участвует в конкурсе со своим режиссерским опытом «Большая мечта». Причиной крика правдолюба комиссара Катани стали не скромно оцененные художественные достоинства фильма (о набивших оскомину волнениях 1968-го), а оскорбления министра Брунетта, назвавшего актера-режиссера самым скользким явлением этого фестиваля. У Плачидо нашлось более гордое объяснение: «Все потому, что я никогда не голосовал за Берлускони!» Виртуальное присутствие итальянского премьера фестиваль хранил до конца. А бушующего Плачидо, возможно, утешила награда молодой актрисе его фильма.

***

Как бы там ни было, Венецианский фестиваль завершился весьма деликатным и паритетным вердиктом жюри: политика отдельно, искусство главенствует. Под раздачу «Львов» в этом году большей частью попали дебютанты. «Серебряного льва» присудили иранскому оператору Ширин Нешат, экранизировавшей национальный бестселлер «Женщины без мужчин» — о проблемах иранского государства в поэтическом изложении.

Не обошлось без гей-темы. Ее представил борец за гомосексуальные права — актер Колин Ферт, сыгравший «Одинокого мужчину». Невероятно качественно снятая и отлично сыгранная трогательная история 50-летнего англичанина, потерявшего близкого человека и оставшегося перед лицом одиночества, — дебют преуспевающего американского дизайнера моды Тома Форда.

Вообще с человечностью в разных жанровых плоскостях фестивалю в этом году везло. Например, единственная комедия конкурса «Душа кухни» снята турецким немцем Фатехом Акимом, привыкшим воспевать горести иммигрантов. Любимица итальянских режиссеров — российская актриса Ксения Раппопорт получила приз за лучшую женскую роль. В прошлом году она вела церемонию открытия Мостры, в этом сдерживала слезы, обнимая статуэтку, доставшуюся ей за роль в драме Джузеппе Капотонди «Двойной час».

И «Золотой лев» присужден израильской картине о ливанской войне — именно «под дуду» человечности. Достойный фильм «Ливан», жесткий и беспощадный. И, как всякое талантливое кино, — вневременной. Автобиографическая история режиссера — 20-летнего подростка, вовлеченного в войну и столкнувшегося с чудовищным противоречием между реальностью и иллюзиями, разумом и инстинктами. «Шестого июня 1982 года я впервые убил человека. Мне было 20 лет. Написание сценария и реализация «Ливана» — мое настоящее возвращение домой», — подытожил Самуэль Маоз.

Этот выбор жюри с председательствующим Энгом Ли можно было бы принять как единственно правильное решение... С одним «но» — отсутствие актуальности. Для фестивальной истории и нынешнего киноспектра Венецианского форума это скорее компромисс, нежели вызов.