Громы и «молния» Тимура Бекмамбетова. «Новогоднее кино — это средство от запоя», — сообщил «ЗН» российский режиссер и продюсер

Новейшую производственную линию «новогоднего кино» в России контролирует Тимур Бекмамбетов. На его счету два «Дозора» («Ночной» и «Дневной»), одна «Ирония» (в виде «Продолжения»). Постарался этот режиссер и для Голливуда — «Особо опасен» с Анжелиной Джоли, а также «Девять» совместно с Тимом Бартоном. Наступающий год подарит зрителям еще один проект «от Бекмамбетова» — «Черная молния» (бюджет — $10 млн.; прокат — с 31 декабря), где Тимур выступает в качестве продюсера. Режиссер Дмитрий Киселев; в ролях Григорий Добрыгин, Валерий Золотухин, Сергей Гармаш, Иван Жидков, Виктор Вержбицкий, Михаил Ефремов. Это довольно-таки увлекательный новогодний кинокомикс о полетах машины-«Волги» над Москвой, а также приключениях-влюбленностях молодых героев. В эксклюзивном интервью «ЗН» г-н Бекмамбетов признался, что славный Голливуд, где ему посчастливилось поработать, «возрос» на корнях Киева или же окрестностей нашей столицы…

— Тимур, фильмом «Черная молния» вы окончательно закрепили за собой статус «новогоднего киносказочника». Что такое «новогоднее кино» по Бекмамбетову?

— Это — средство от запоя, наверное… А если всерьез, то это такой же необходимый атрибут, как салат оливье, шампанское, как любимые старинные фильмы, как безответственное отношение (люди делают не то, что положено), а другие люди им прощают. Это часть маскарада, часть праздника непослушания, который и называется «Новый год». Потому что целый год живем очень «послушно», выполняя свои функции и обязанности. А один раз в году у нас есть возможность «пересдать» карты и попробовать выловить туза. Все пересобрать!

— На «Черной молнии» вы, кажется, полностью отработали такое понятие, как «комиксовость». Это все-таки больше рудименты вашей профессии клипмейкера, очарованность голливудскими стандартами или же принцип жанрового кино от Бекмамбетова?

— Это — язык, на котором хочется смотреть кино. Это язык моей аудитории. Посмотрите, сколько ходит людей на драмы! Я имею в виду в чистом виде «драмы». Не идут люди! Другая аудитория. Народ молодой в кино ходит. Попкорн, взрывы... Трудно представить себе солидных людей, которые так много отдавали бы жанру, в котором я работаю. Поэтому комикс — безусловно мой язык (я на нем разговариваю), но изобретен этот язык отнюдь не мной.

— Тем не менее в ваших комиксах, которые рассказывают о супергероях, российские актеры создают более человечные образы. Это не похоже на американский тип статных примороженных красавцев…

— Ну почему же? Гриша Добрыгин, например, статный красавец!

— Он скорее парень, сидящий рядом в метро с книгой…

— Мы отталкиваемся от того, что супергерой — человек, который обладает сверхспособностями творить добро. Ну а зритель смотрит фильм в первую очередь о себе, а не о комиксовом герое.

Говоря о «комиксовости», я имею в виду четкость языка. Но ведь и в сказках так: хороший—плохой, красивый—уродливый. Мы можем назвать это сказкой… Поскольку кино обращено к молодым людям — в душе молодым (в возраст не верю), — то оно требует яркости позиции. Это то, чем «Черная молния» отличается от других картин, моих в том числе, где позиции и краски были больше в полутонах.

«Черная молния» — яркое зрелище, здесь все понятно. Конечно, с героем происходят изменения: он сначала опускается, потом поднимается. Там есть процесс, развитие характера. Но, выйдя из зала, зритель понимает, что вот это Добро, а это Зло. И это важно! Жизнь и так бессмысленна. А люди ходят в кино, потому что там хоть какой-то смысл.

— Как лично для вас прошла «адаптация» американских архетипов на родной почве?

— Очень интересно происходила! Я не берусь это утверждать — я не критик, но американские фильмы в голливудском кино базируются на теориях Джозефа Кэмпбелла. По его структурам и его же теоретическим книгам о том, как надо писать сценарии и делать фильмы, сняты практически все большие американские картины. Он в своем роде является отцом американского кино. Современного! Он рассказал о том, «как создавать мифы».

Но Кэмпбелл ничего на самом деле не придумал. Все это было написано до него человеком, которого звали Владимир Пропп. Еще в 20 — 30 годы ХХ века он исследовал русские сказки и написал книгу, посвященную архетипам сказок. Так что можно сказать: современное американское кино родом из русских народных сказок.

— То есть вы беретесь утверждать, что на основе этой работы Голливудом и была придумана та универсальная система нынешних масскультурных жанров?

— Она в основе своей «наша»! Не говоря уж о том, что все, кто там снимал, продюсировал и снимался последние 100 лет, как минимум выходцы из Киева или его окрестностей! И Уорнер Бразерс, и Голдвин Майер, все… И когда приезжаешь, приходишь на любую студию в Лос-Анджелесе, на любую встречу, всегда из двух человек найдется один, который скажет: здравствуйте, у меня вот бабушка или дедушка из Белоруссии или Украины! Просто гарантированно! Так что Голливуд — это…

— Наших рук дело?

— Да!

— А как произносят вашу фамилию в Голливуде?

— С трудом… Я потратил много лет в русскоязычной родной среде на то, чтобы научить людей произносить мою фамилию. С детства у меня эта проблема существовала. Сейчас осваиваю чужие земли — там опять надо всех научить. И это большой стимул для меня в творчестве. Потому что только добившись какого-то успеха, ты уже заставляешь людей выучить свою фамилию.

— В «Черной молнии» вы — продюсер. Несколько другая ступенька… Принято считать, что это единственная творческая профессия в большом зрительском кино. Не возникал ли внутренний конфликт между вами как режиссером и продюсером-дебютантом?

— Да нет. Случилось это потому, что слишком много у меня было задумано проектов. А когда начинаешь делать кино как режиссер, на год выпадаешь из жизни и не можешь больше ничем заниматься. Меня такое развитие событий не устраивало. Хотелось сделать и мультфильм с Тимом Бартоном, и «Черную молнию», и сейчас вот новый фильм с Хабенским. Очень много было затей, и я решил пойти по пути делегирования полномочий людям, с которыми делал предыдущие фильмы. Так на режиссерских ролях оказались Саша Войтинский (с которым дружу 30 лет и который со мной делал рекламные ролики) и Дмитрий Киселев — он снимал со мной «Особо опасен», а также монтировал все мои картины.

— Но определить-то, где больше «творчества» — как у продюсера или как у режиссера — сами можете?

— Нет! Просто ответственности больше. И головной боли больше. Ходишь с корвалолом. Нервничаешь, что все может сорваться. Но, все говорят — продюсером быть интересно. Потому что продюсер на все смотрит чуть-чуть свысока и видит главное. Режиссер, как правило, занимается конкретикой, во Франции их так и называют «реализатор». А продюсер видит цель и старается избежать ошибок.

Знаете, художник, когда рисует, то смотрит близко или издалека. Видит детали и общее. Вот общее — это продюсер, а детали — режиссер. Немногие могут комфортно себя чувствовать в двух ролях, совмещая функции продюсера и режиссера. Джеймс Кемерон или Стивен Спилберг — они могут.

— Продолжение «Черной молнии» последует?

— Уже снимается.

— И будут версии зарубежные? Можно ли с российской версией и с родной машиной выехать в зарубежном прокате?

— Во всяком случае, компанией «Юниверсал» уже решено, что этот фильм будет показан в зарубежном прокате, во всех странах.

— Можно сказать, что современный российский кинематограф приобрел хотя бы малые черты серьезной индустрии? Особенно, если основываться на новогодних кинопроектах?

— Вот все эти черты «индустрии» можно найти в «Черной молнии». «Черная молния» — ярко выраженный пример цивилизованного российского кино…

— …И уже летом все будут ходить в майках «Черная молния»?

— 100%! Но думаю, что не летом, а раньше. Может, уже в январе? У этой картины огромный потенциал открыть новую страницу в отечественном кино и…

— Сделать отличный мерчиндайзинг?

— Не только! Сделать продолжение — второй фильм! Сделать игру! Потому что в картине есть герой, которого полюбят девушки. А парни… Они захотят быть похожими на него.

«У ПУТИНА ТАКАЯ ЖЕ!»

Сюжет «Черной молнии» такой, какой и предполагает кинокомикс. Московский студент Дима Майков в подарок от отца получает 21-ю «Волгу». Этот парень по уши влюблен в однокурсницу Настю. Но в среде преподавателей есть злобный гений-девелопер Куприянов… Далее — над Москвой начинают летать машины. В бой за правое дело вступает молодежь и ее лирические чувства… К финалу — историческая битва в небе над Москвой: герой побеждает, мир избавлен от негодяя Куприянова. Влюбленные вместе встречают Новый год!

…В 1966 году Юлий Ким написал песенку с текстом «у автомобиля есть мотор и крылья». В этом же году Человеку Летучей Мыши в Голливуде придумали летающий бэтмобиль. Где-то в залежах тех же романтических 60-х в Советском Союзе бурной фантазией сценаристов фильма «Черная молния» и было совершено нобелевское открытие — нанокатализатор. Воистину фантастическая вещь, позволившая взвиться в небо красивой и, как назвали бы сегодня, винтажной машине «Волга ГАЗ-21». (Для девочек — старая дутая «волга» с оленем на капоте как у «ягуара».) На такой позволено рассекать только супергероям… Им и становится студент Московского университета, летающий почти как Бэтмен, сражающийся с почти Доктором Злом и только любящий и юморящий уж очень по-русски.

Про него, про Добро и Зло, про алмазы под Москвой и про то, что человек человеку брат, всегда готовый прийти на помощь, и снял свою новогоднюю сказку режиссер Тимур Бекмамбетов.

В отсутствие серьезных конкурентов новогоднего проката-2010 Бекмамбетов стремительно ворвется на своей «Черной молнии» на экраны и, скорее всего, снимет небывалую кассу в кинотеатрах СНГ. А потом еще за выслугу лет и преданность новогоднему делу получит статус «кинематографического Деда Мороза». Его новая «Черная молния» — абсолютно четкий бекмамбетовский бренд, уже отточенный и целенаправленный. Рецепт кассового пирога — русская сказка на голливудский манер плюс творческий подход к банальному материалу.

Западные стандарты — да. Заимствования и микс из всех возможных хитов про супергероев, от Человека-паука до Остина Пауэрса — да. Технические карнавальные приемы (пролеты, падения, зависания и взрывы), знакомые по всем предыдущим бекмамбетовским блокбастерам, включая и американский «особо опасный» эксперимент — да, да, да... Но Бекмамбетов как гусляр, вернувшийся на родину из заокеанских странствий, на понятном «для своих» языке поет себе песнь о герое.

«Черная молния» — продюсерское детище Бекмамбетова, а также новая ступень в развитии его карьеры массовика-кинозатейника. Идея летающего на «черной волге» Спасителя обещает жизнь герою еще на пару сиквелов. Неплохо должна продвинуться эта «молния» и на пути рекламной продукции (на нее просто в открытую указывают в фильме футболки с логотипом). Создатели не скрывают стремления заработать на создании компьютерной игры. Ну а в идеале должна выстрелить и франшиза: адаптация идеи зарубежными кинематографиями со своими национальными автомобильными героями. Без ложной скромности, это заявка на успех. Прибавьте к этому желание «зажигать звезды». Бекмамбетов и здесь использовал классический прием — новые лица главных героев в окружении старой гвардии, отыгрывающей свои амплуа.

Причем порой эти амплуа родом из бекмамбетовских киноколоссов (как случилось с актером Виктором Вержбицким). Появление его в иной, нежели злодейской роли, вызвало бы недоумение. А с актерскими метамарфозами кассовое кино не шутит.

Сергей Гармаш — не кто иной, как очередной отец, рубаха-пролетарий, чья фраза, брошенная в сторону черной «волги» «У Путина такая же!», несомненно, приживется в народе.

Алкогольное камео Михаил Ефремов отыгрывает синдром новогодних каникул. А звезда из телевизора (главного украшения праздничного стола) «папина дочка» Катя Старшова и здесь окажется семейной любимицей.

Поверить предстоит в молодых актеров Григория Добрыгина, Ивана Жидкова и Екатерину Вилкову. И еще нужно поверить в то, что «Черная молния» — это фильм, который мы заслуживаем в 2010-м. Простой, красивый фильм, про любовь и чудо… Разве этого мало?