ЗАБЕГ С БАРЬЕРАМИ

Только короткая дистанция бывает с препятствиями. Марафон, говорят, с барьерами не бывает. Как, впрочем, и иные длинные дистанции. Стартовав от Меморандума о закрытии ЧАЭС, Украина неожиданно для себя оказалась спринтером в явно удлиняющемся забеге, да еще с барьерами и с постоянно удаляющимся финишем.

А как радостно все когда-то начиналось… Подписали Меморандум - значит, закроем ЧАЭС к 2000-му, за четыре года достроим компенсирующие ядерные блоки. Ну, может, чуть-чуть не уложимся, каких-то пару месяцев. Но все равно ж когда-то заживем.

Тем временем западные партнеры «расцвечивали» путь прохождения ядерного проекта разнообразными препятствиями.

Чтоб не скучно было бежать. Украине.

Объективности ради надо признать, что судьба проекта ЕБРР по финансированию достройки двух блоков на Ривненской и Хмельницкой АЭС складывалась не очень успешно со дня его официального появления на свет. Подписание первоначально намечалось на июнь 1997 года («ЗН» писало об этом подробно). Сегодня уже июль 1999-го, а заключительный аккорд еще не прозвучал. Вот уже более трех лет идет перетягивание каната между Украиной и странами «большой семерки». В роли ведущего кредитора шатается со стороны в сторону Европейский банк реконструкции и развития, уполномоченный «семеркой» осуществлять данный проект.

Отчетливо сегодня ясно лишь одно: закрытие ЧАЭС, которого так горячо желали западные подписанты Меморандума, к 2000 году не произойдет.

Подписываем одно, читаем другое, подразумеваем третье

Сегодня «зеленые» всея Европы плюс еще кое-кто на Западе говорят, дескать, в Меморандуме 1995 года речь идет не о проекте Ривне/Хмельницкий, а просто о компенсирующих мощностях для закрытия ЧАЭС. И тогда под «мощностями» можно понимать все что угодно, но никак не достройку ядерных блоков.

Что ж, дабы избежать разночтений, обратимся к букве самого Меморандума. Он был подписан 20 декабря 1995 года в Оттаве и стал результатом совместной - Украины, стран «большой семерки» и Европейской комиссии - программы по поддержке решения о закрытии ЧАЭС до 2000 года. Важность ее для Украины заключалась в том, что она увязывала комплекс этих мероприятий с развитием долгосрочной стратегии по модернизации энергосектора Украины на основе экономических, финансовых, экологических критериев и развития рыночных отношений.

Программа включает пять основных направлений поддержки закрытия ЧАЭС, а именно: 1) реструктуризация сектора энергетики; 2) программа инвестиций (кредитование компенсирующих мощностей на условиях наименьшей стоимости проектов); 3) ядерная безопасность (саркофаг, краткосрочные меры по повышению уровня безопасности на ЧАЭС); 4) план социальных действий; 5) обеспечение всей программы финансовыми ресурсами (международными и украинскими, кредитами и грантами).

Так вот, к пункту 2 прилагался список приоритетных проектов, где под номером один черным по белому был записан проект Ривне/Хмельницкий (т.е. проект присутствовал уже в самом Меморандуме еще в 1995 году). Вторым конкретным проектом по энергозамещению значилась Днестровская гидроаккумулирующая станция. Иные проекты назывались как возможные направления - реабилитация ТЭС, экономия энергии.

В интересах дела есть смысл восстановить в общих чертах биографию проекта Р4/Х2. Когда готовился Меморандум, эксперты анализировали разные варианты компенсации энергомощностей после закрытия ЧАЭС. Украина, в частности, предлагала построить парогазовую станцию. «Семерка» и Европейская комиссия вариант отклонили, как дорогой. Тогда же, в 1995-м, Запад привлек крупнейшую немецкую консультационную фирму Лемайер Интернешнл для оценки долгосрочной программы развития энергетики Украины на основе принципа наименьшей стоимости. Именно немецкие эксперты пришли к выводу, что реакторы Ривне-4 и Хмельницкий-2, готовые на 80% и замороженные с 1991 года, являются самыми приемлемыми вариантами компенсации мощностей.

Через месяц после подписания Меморандума, в январе 1996-го, «семерка» обратилась в Европейский банк реконструкции и развития с просьбой профинансировать проект. Потому что только ЕБРР, в отличие от других международных финансовых организаций, имеет данный акционерами мандат финансирования ядерных электроэнергетических мощностей, правда, при строгом соблюдении определенных условий.

Тогдашнее высшее руководство ЕБРР в лице президента француза Жака де Ларозьера начало негромкое, но все-таки сопротивление проекту. (Есть много версий, но истинные причины этой кампании непонятны по сей день.) Из специалистов разных стран создается комиссия под руководством профессора Саррея из Сассекского университета (Британия). Так на свет появилась совершенно противоположная точка зрения, а именно: проект Р2/Х4 не соответствует принципу наименьшей стоимости. Банк же имел право финансировать «ядерные» проекты только исходя из этого самого принципа.

Правда, слабая аргументация и такие же по качеству выводы комиссии Саррея не устроили ни ЕБРР, ни «семерку», ни, естественно, Украину. Тем не менее, атмосфера борьбы, слухов, спекуляций вокруг выводов комиссии Саррея забрала полтора года драгоценного времени.

Наконец, после ухода де Ларозьера на пенсию лед тронулся. «Семерка» ожила, на этот раз были призваны американские эксперты из фирмы Stone and Webster, которые лишь подтвердили выводы немецкого «Лемайера». И ЕБРР с ними согласился. Страны «большой семерки» и ЕК - тоже. Выводы комиссии Саррея как-то сразу исчезли с поля боя. Шел уже 1998 год.

Предыдущие километры

Каждый этап пути располагает к анализу предыдущих километров. Хочется уяснить, благодаря чему или кому вдруг происходит рывок вперед. Или наблюдается «плетение» в хвосте, а то замечаются зигзаги со стороны в сторону. Посему обратимся к отрезку нашей проектной дистанции длиною в прошлый год.

В августе 1998-го в Украине начались публичные консультации по проекту ЕБРР Р4/Х2. «Энергоатом», являющийся, на языке банкиров, спонсором проекта, опубликовал и распространил основные документы, имеющие к нему отношение, открыл свои консультационные центры в Ривненской и Хмельницкой областях, Киеве. Консультации длились всю осень и представляли собой встречи специалистов с общественностью. Задавать вопросы и высказываться имели возможность все заинтересованные стороны: экологи, атомщики, журналисты, «зеленые», жители соседствующих с АЭС территорий. На вопросы отвечали представители «Энергоатома» и генерального подрядчика проекта - западного консорциума в составе Siemens (Германия)/Framatomе (Франция)/«Атомэнергоэкспорт» (Россия).

И хотя, по мнению украинских обозревателей, консультации эти прошли довольно вяло, ЕБРР, изучив информацию о них, признал их адекватными и достаточно глубокими. Таким образом, был выполнен следующий пункт условий ЕБРР по финансированию ядерных проектов.

Прошлая осень была отмечена еще одним важным, на сей раз кадровым событием. Европейский банк реконструкции и развития получил нового президента - Хорста Келлера, покинувшего ради этого пост председателя Ассоциации немецких сберегательных банков.

Новому президенту пришлось несладко - он вступил в должность 1 сентября, в самый разгар российского кризиса, больно ударившего и по ЕБРР. Кроме того, он получил в наследство затянувшийся украинский ядерный проект, из-за которого, думают многие, покинул банк его предшественник де Ларозьер. Тогда же, в сентябре 1998-го, на ежегодном собрании Всемирного банка и МВФ Келлер практически получает от «семерки» мандат на активизацию дальнейших переговоров по Ривне/Хмельницкому. В том же сентябре в Германии меняется власть. Но Келлер поддержан красно-зеленой коалицией на ответственном европейском посту.

Последствия российского экономического обвала и пресловутый проект Р4/Х2 держат руководство ЕБРР в напряжении. Видимо, потому первый свой президентский официальный визит г-н Келлер предпринимает в Украину - чтобы продемонстрировать свою заинтересованность в отношениях ЕБРР с ней, а также чтобы присмотреться.

На встрече с Президентом Украины Леонидом Кучмой президент ЕБРР подчеркивает свою решимость и готовность как можно быстрее довести проект Р4/Х2 до конца. То же Келлер повторяет в Давосе на встрече с Кучмой. И намекает, что для позитивного решения по проекту со стороны ЕБРР Украине необходимо начинать активные переговоры с другими кредиторами.

Самым крупным кредитором по проекту Ривне/Хмельницкий выступает Евроатом. Однако не ему принадлежит первая скрипка - ее удерживает за собой ЕБРР. В том-то и специфика этого непростого проекта.

Полная стоимость проекта доходит до 1,5 млрд. долл. (это уже со всеми «приложениями», среди которых, например, страховые резервы, выплата процентов во время строительства). Поскольку такой проект - это не просто выдача/прием денег и он нуждается в изучении, управлении, координации, только ЕБРР, как опытный банковский институт, единственный среди всех кредиторов проекта, может справиться с ролью ведущего кредитора. За ним уже пойдут другие - и Евроатом, который является лишь департаментом Еврокомиссии, и агентства, страхующие экспортные кредиты, которые предоставляются западными банками поставщикам проекта.

Итак, весной 1999-го по инициативе Украины начинаются тесные контакты между Евроатомом, ЕБРР, Украиной. По проекту Р4/Х2 начинают вырисовываться контуры всего «финансового пакета».

Весной же, в апреле, состоялось восьмое ежегодное собрание ЕБРР в Лондоне. Однако ранения, нанесенные Евробанку российским кризисом, а также косовская война задвинули вопросы финансирования украинских ядерных блоков на какой-то не очень ближний план. Кроме того, и «зеленые» казались менее агрессивными, чем обычно. Они, очевидно, устали от борьбы, не украшенной заметными победами, поскольку и само прохождение проекта особыми всплесками не отличалось.

Однако в мае, на официальных переговорах в Киеве, случилось нечто, похожее на прорыв.

Майский прорыв

Фактически к маю 1999-го сформировались основные параметры кредитного соглашения по проекту Р4/Х2. В том числе в общих чертах - и структура финансирования. Это и послужило темой переговоров на высшем уровне, которые состоялись 20-21 мая в Киеве. Делегацию Украины возглавлял первый вице-премьер Владимир Куратченко, из Лондона прилетел первый вице-президент ЕБРР Чарльз Франк, Европейская комиссия прислала одного из высоких чиновников - руководителя финансово-экономического департамента Джованни Равазио.

На переговорах была достигнута договоренность относительно принципиальных моментов кредитного соглашения, но главное - в общем финансовом пакете был увеличен объем дешевого финансирования со стороны Евроатома (при соответственном сокращении более дорогого - со стороны страховых агентств).

Прорыв на переговорах состоял также и в том, что Еврокомиссия согласилась внести значительный вклад в грантовое финансирование топлива для тепловых электростанций в период между закрытием ЧАЭС и введением мощностей на Р4/Х2. Сколько именно даст ЕК - еще вопрос переговоров, но принципиальное согласие достигнуто.

Что касается вопроса, заложенного в основу Меморандума - даты закрытия ЧАЭС, то сторонами была согласована новая формулировка: «до 2000 года» заменили на «в 2000 году». Причем замена диктовалась не политическими амбициями или торгами со стороны Украины, а реальными технологическими требованиями ядерной безопасности, которые наши западные партнеры по Меморандуму практически не успевают выполнить к 2000 году.

Итак, в «личном деле» проекта Р4/Х2 появились контуры самого кредитного соглашения. Казалось, до финиша на дистанции уже довольно близко. На такой ноте энтузиазма начались переговоры по согласованию условий кредитного соглашения. Однако не тут-то было…

Проскочить очередной барьер не удалось. Его соорудила Германия, решившая в лице своего коалиционного правительства бороться с ядерной энергетикой в целом и начать кампанию по закрытию собственных атомных станций. В июне была обнародована официальная немецкая позиция - негативное отношение к ядерному проекту Ривне/Хмельницкий - в связи с протестом Партии зеленых, входящих в правительственную коалицию. Бундестаг также проголосовал против данного проекта. Барьер получился двойной…

В конце июня в Кельне ожидался саммит стран «большой семерки». В европейских и украинских коридорах власти все напряглись в ожидании соломонова решения сильных мира сего, которым им предстояло сохранить лицо перед Украиной из-за подписанного Меморандума, но в то же время ни в коем случае не обидеть своего же друга - мощного европейца - Германию.

И соломоново решение таки нашлось. Никого не обижало, но никого и не спасало. Разве что опять затягивало время. В своем коммюнике по итогам кельнской встречи «семерка» высказалась за скорейшее решение вопросов по украинскому ядерному проекту. Она призвала все стороны - ЕБРР, Украину и Евроатом - закончить все процедуры, касающиеся самоокупаемости проекта, и вывести переговоры на финишную прямую. Однако отдельной сноской была обозначена точка зрения Германии, которая оставила за собой право проконсультироваться с украинским правительством во время официального визита в Украину канцлера ФРГ Герхарда Шредера - относительно возможных альтернатив этому проекту.

С таким новым барьерчиком вопрос достройки атомных блоков подъехал к украинско-германским консультациям на высшем уровне.

За чем приезжал

и с чем уехал Шредер

Прибывшая в Киев 8 июля представительная, в 200 человек, немецкая делегация приступила к широким политико-экономическим консультациям по вопросам обороны, НАТО, бизнеса, европейской интеграции, торговли, инвестиций. И хотя обсуждение проекта Ривне/Хмельницкий не было выделено в особую графу переговоров, вопрос этот стал, по сути, если не главным, то одним из ключевых.

Состоялся обмен мнениями между украинским Президентом и немецким канцлером за закрытой дверью, где, судя по материалам заключительной пресс-конференции, Л.Кучма «не дрогнул» и высказал непоколебимую украинскую позицию: стороны, подписавшие Меморандум, должны выполнять взятые на себя международные обязательства.

Наша страна готова и хочет закрыть ЧАЭС в 2000 году, но при условии выполнения программы действий, закрепленной Меморандумом, в числе которых:

- завершение строительства на территории ЧАЭС котельной, как главного элемента безопасности;

- решение вопросов финансирования и строительства склада сухого топлива и завода по переработке отходов;

- принятие решения о финансировании достройки блоков Р4/Х2;

- гарантии на получение грантов для закупок топлива в «переходный» период.

Иными словами, Украина не требует ничего сверх того, что ей положено по Меморандуму. Об этом речь шла и во время тематических «ядерных» переговоров с министром экологии и ядерной безопасности Германии Юргеном Триттином, одним из самых «зеленых» в правительственной коалиции и по убеждениям, и по должности.

Немецкая сторона предоставила свои неядерные предложения, куда входили и модернизация существующих ТЭС (строительство теплостанции, работающей на каменном угле, мощностью в 1000 МВт, стоимостью 620-940 млн. долл., в качестве альтернативы Р4/Х2); и помощь в 240 млн. марок при финансировании строительства новой 400-мегаваттной парогазовой станции, с возможным привлечением финансирования по линии Всемирного банка; и более эффективное использование потребления газа; и строительство в течение пяти лет ТЭС мощностью в 600 МВт, работающей на буром угле...

Если первые предложения уже были ранее в поле зрения наших специалистов, то последнее повергло их в легкий шок своей новизной и подготовленностью. Услышав в ответ, что Украина не обладает достаточными (промышленными) запасами бурого угля и не видит пока перспектив его широкой добычи, Триттин не выказал «краха надежд» и, сохранив дипломатическое лицо, выразил лишь сожаление по этому поводу и сочувствие прибывшим с ним специалистам из-за возможного их разочарования.

Кроме того, украинской делегации пришлось разъяснить кое-какие нюансы, связанные с украинскими теплоэлектростанциями. Во-первых, себестоимость производства электроэнергии на ТЭС сегодня в Украине на 50% выше, чем на ядерных станциях. Во-вторых, топливная составляющая в цене электроэнергии, вырабатываемой на ТЭС, достигает 80%, а в цене электроэнергии, вырабатываемой на АЭС, - только 10-15%.

Если абстрагироваться от переговоров, то для себя мы знаем и много чего другого. Например, что качество нашего топлива постоянно снижается, вследствие чего растут уровни вредных выбросов в атмосферу. Кроме того, 90% мощностей ТЭС эксплуатируются уже более чем 25 лет, а 35% - более 30 лет, что означает их приближение к концу «жизненного» цикла, и потому в 2000-2005 годах они будут нуждаться в полной модернизации. Интересно, что такая модернизация увеличит установленные мощности всего на 3-7%, а стоить будет 3-3,5 млрд. долл. в год. Если же продлить срок эксплуатации существующих ТЭС, то при теперешнем их состоянии на ветер «вылетит», в буквальном смысле этого слова, до 40% топлива, а это - импорт газа, угля…

Груз, который противники атомной энергетики хотят возложить на Украину посредством эксплуатации ТЭС, стране явно не под силу.

Таким образом, немецкой стороне довелось услышать, что замещение мощностей при выведении из эксплуатации ЧАЭС возможно лишь путем достройки блоков на Ривненской и Хмельницкой АЭС. Тем более что в них уже вложено несколько миллиардов долларов. Кроме того, в Украине, где не хватает угля для загрузки ТЭС, уже достаточно развит проект по созданию цикла собственного производства ядерного топлива, и прогнозируемая зависимость от поставок ядерного топлива гораздо ниже, чем от поставок органического топлива.

Некоторые немецкие масс-медиа поспешили сообщить, что Г.Шредер в переговорах по проекту Р4/Х2 потерпел фиаско. Однако вряд ли стоит рассуждать столь прямолинейно. Если кто и разочаровался, то скорее Триттин, чем сам Шредер. Позицию канцлера можно было «вычислить» еще до его визита в Киев. Он лично нигде не высказывал жесткой оппозиции украинскому ядерному проекту, а, оглашая позицию Германии, ссылался на решение бундестага и «зеленых» партнеров по правительственной коалиции.

Скорее всего, Герхард Шредер услышал в Киеве то, что он и подозревал услышать. А именно: что Украина от своей позиции по комплексу вопросов, связанных с Меморандумом о закрытии ЧАЭС, не отступилась ни на йоту. Для немецкого канцлера это может оказаться определенным подспорьем в отстаивании интересов «семерки» перед «зелеными» товарищами. А исходя из фразы, брошенной Шредером во время заключительной пресс-конференции в Мариинском дворце, что «если кто-то думает, что меня ждут проблемы с коалицией в правительстве, тот ошибается», можно предположить, что он больше уверен, чем не уверен в том, что ему удастся убедить коалицию относительно проекта Р4/Х2 в целом.

Итак, украинско-немецкие консультации завершились обоюдным согласием сторон, что ЧАЭС «следует закрыть», к чему Украина в принципе «готова» и что для Германии является «важным политическим приоритетом». Сошлись на том, что Украина получит компенсацию за закрытие ЧАЭС, но «пока имеются разногласия по поводу того, каким путем». Пока - это до сентября. Такой срок выделила себе Германия на внутренние консультации.

Решение, которое будет принимать ЕБРР на основании согласованного мнения «семерки», также, очевидно, следует ожидать где-то осенью.

Опять мы попали в ситуацию «поживем-увидим». Опять удлиняется дистанция, по которой движется наш, мягко говоря, неудачливый проект. И финиш пока еще не просматривается. Его появление или хотя бы контуры сегодня зависит от многого - лично от канцлера Шредера, от его красно-зеленого кабинета, от руководителей стран «большой семерки», а также их простых налогоплательщиков, от Еврокомиссии, Евроатома, ЕБРР... И даже от того, как «как звезды встанут».

Хочется, конечно, чтобы звезды расположились в нашу пользу. Однако мечтательно вглядываться в даль и «развешивать уши» особо не следует. Лучше напрячь мозги и консолидировать усилия.