Нашему редактору — 60! Время Палыча

Эпохам обычно дают имена персон, уже отошедших от дел. И это не только несправедливо, это, наверное, беспощадно. Натуры деятельные и бескорыст­ные должны заслуживать признания современников, а не потомков. Не ищущий похвалы достоин ее более всего, но, как правило, удостаивается этого редко.

Любая сфера человеческой деятельности славна своими героями, призванными служить олицетворением целого поколения, символом цеховой доблести. Новейшая история отечественной журналистики еще только зарождается. Чуть более полутора десятка лет — всего лишь крупица в песочных часах цивилизаций. Но даже для такого ничтожно малого срока в нашем ремесле отыскалось до обидного мало истинных подвижников своего дела. До обидного мало тех, кто обладает правом без малейших натяжек называться моральным авторитетом. Крестный отец нашего издания, бессменный редактор «Зеркала недели», безусловно, относится к их числу. С подобным утверждением наверняка согласятся тысячи коллег, способных оценить Владимира Мостового по делам его.

Как знать, возможно, когда-нибудь беспристрастные исследователи назовут этот период журналистской истории «эпохой Палыча». Если речь пойдет о настоящей журналистике. И на наш (безусловно, субъективный) взгляд, это будет данью справедливости. Умение оставаться честным, порядочным и преданным делу невероятно важно в час разочарований, цинизма и скепсиса. Умение не размениваться имеет особую ценность в пору, когда все и всех принято оценивать с точки зрения рыночной цены, а не в соответствии со шкалой моральных ценностей. Умение оставаться собой — роскошь для времени нескончаемых тихих измен и перманентных громких предательств. Роскошь, для многих из нас, увы, непозволительная.

Скромность в журналистике — вневременной дефицит. Скромность Мостового давно стала поводом для многочисленных шуток его многочисленных друзей. Мы доверительно раскроем читателям несколько служебных тайн. Первая из них состоит в том, что этот текст наш главред прочитает одновременно с вами. Коллективу стоило трудов скрыть его от непосредственного начальства. Потому что Владимир Павлович никогда и ни за что не позволил бы напечатать подобный материал. И это, пожалуй, единственный случай в истории «Зеркала», когда подчиненные сознательно пошли против угадываемой воли руководства. Мы считали, что имеем право на доброе слово о своем редакторе, друге и соратнике. Что вы имеете право увидеть его нашими глазами. Что патриарх украинской журналист­ки, разменивающий седьмой десяток, имеет право на подобный подарок.

60-летний юбилей Палыча — это лишь повод для скромной попытки оценить то, что он сделал. Не только для нашей газеты. И не только для медиа-мира. Убеждены, что не будет преувеличением сказать — для страны. Демократия в которой невозможна без существования независимой журналистики, без существования свободной мысли. Сотни начинающих Владимир Павлович уберегает от развращения беспринципностью, сотням делает болезненную прививку от, казалось бы, неизбежного цинизма профессии. Так важно, что в государстве, страдающем от хронических неурожаев на положительные примеры, есть люди, способные не только сказать: «Делай, как я!», но и сделать. Способные научить думать о вечном и обучить писать на злобу дня. Для многих уже разуверившихся, но еще не отчаявшихся Мостовой остается своеобразным залогом того, что в нашей профессии есть смысл. И пока есть такие люди, у нашей страны есть будущее. Множество самых разных людей, выразивших готовность подписаться под данным тезисом, позволяет нам утверждать, что сказанное — вовсе не праздничный пафос. Для многих незаметный и незаменимый для коллег, он принес общему делу много больше, чем иные временщики, тщеславные, титулованные, обласканные властями всех цветов. Владимир Павлович стесняется камер, избегает наград, краснеет от похвал, чурается звездных тусовок.

Будучи настоящим образцом служения делу, Палыч научил многих тому, что журналист — это не тот, кто пишет. И даже не то, кого читают. Это тот, чьи обширные статьи и скромные заметки заставляют людей думать. Сомневаться, радоваться, сопереживать, учиться. Заставляют изменять себя. Заставляют делать окружающий мир чуточку лучше. Чуточку честнее и справедливее.

Бессчетные знакомцы не устают изумляться, с каким юношеским восторгом ветеран газетного движения всегда говорит о журналистике; сколько самоотречения в его непоказной, но глубокой преданности делу. Символично, что уже третий раз коллеги переизбирают Палыча главой комиссии по журналистской этике. Человек, отдавший прессе четыре десятка лет, он — один из последних романтиков в нашей беспощадной, практически лишенной иллюзий профессии. Палыч из тех, для кого запах типографской краски, исходящий от свежеотпечатанного номера, остается ни с чем не сравнимым ароматом. Кто испытывает благоговейный трепет перед чистым листом бумаги. Кто считает главным критерием профессионального мастерства уважение к читателю, лишенное назидательности, снисходительности или заискивания.

Палыч не умеет говорить «нет». Он не отказывает никому и никогда. Естественное для него (и почти противоестественное для времени, в котором мы живем) стремление помочь ближнему и дальнему, знакомому и незнакомому, другу и конкуренту вызывает недоумение у одних, зависть у других и восхищение у третьих. А еще вызывает искреннюю ревность коллектива, отказывающегося смириться с тем, что их редактор принадлежит не только им. Сделаем еще одно признание. Попытки приспособленцев и графоманов превратить его дар безотказности в слабость порою вызывают у нас желание процитировать кэрролловского героя и гневно спросить: «Вы знаете, сколько стоит его время?»! Однако подобный вопрос способен вызвать гнев самого Палыча. Который видит в каждом докучливом писаке потенциальный, просто еще не ограненный талант. А в каждом назойливом просителе — человека, нуждающегося в помощи. Он не считает, что транжирит свое время. Он уверен, что он делится. И его желание поделиться всем, что имеет, выглядит абсолютно органичным. Это искусство, которым нам, его окружающим, еще только предстоит овладеть.

В коллективе «зеркало­недельцев» Палыч больше чем редактор. Он — служба экстренной психологической помощи, служба эмоциональной разгрузки и служба спасения в одном лице. Он — неизменный тамада на любой вечеринке, непререкаемый авторитет в любом вопросе и главный арбитр в любом споре. Только он способен каждого выслушать, понять, поддержать и простить. На нем держится та особая атмосфера доверия и товарищества, которой так завидуют наши коллеги и которой так гордимся мы. Мы, для кого мир под названием «Зеркало недели» навсегда стал большой семьей и малой родиной.

В порыве откровенности приоткроем завесу еще одной тайны. Знакомством с Мостовым невероятно гордятся политики, независимо от возраста, идеологии, достатка и пола. Палыча вообще нельзя не любить. Его обаяние завораживает женщин, его принципиальность вызывает уважение мужчин, его открытость притягивает молодежь, его честность обезоруживает врагов, его остроумие обрекает Владимира Павловича на непреходящую роль души любой компании. Его эрудиция восхищает тех, кто не разучился думать.

«Палыч» — именно так называет его подавляющее большинство. И в этом слове нет ни капли фамильярности. В нем присутствует уважительная доверительность к человеку, которого едва ли не каждый считает родным. Он стал своим для невероятного количества самых разных людей, зачастую не терпящих друг друга.

Но с нашими уважаемыми небожителями история несколько иная. Центром притяжения для них Палыч, по нашему мнению, стал по весьма своеобразной причине. Многие из них интуитивно пытаются перенять у него то, чего им (к нашему всеобщему сожалению) хронически не хватает, — чувство вкуса по отношению к мысли и способность к самоиронии.

Для нашего редактора умение подтрунивать над собой — это не только способ закамуфлировать свою незащищенность. Свое… нет, не неумение, а нежелание принимать беспощадный цинизм действительности. Тонкая ирония Палыча — это потребность в постоянном разбавлении бочки сегодняшней безнадеги ведрами веры в зав­трашний день. Он действительно верит в завтрашний день. В его светлую неизбежность. Мостовой прививает эту веру окружающим. Он учит делать не только журналистику, но и жизнь вообще энергичной, веселой и стильной. Если хотите, вкусной. Наполненной красками, запахами, эмоциями, четкими линиями и совершенными формами. Он пытается создавать маленькую, но действующую модель будущего. Прообраз того, во многом идеального, но вместе с тем самодиагностирующегося общества, к которому все мы, по большому счету, стремимся.

Он — мечтатель и практик одновременно. Два в одном «Зеркале». В зеркале, в котором каждый способен, если захочет, увидеть отражение как мечтаний, так и реалий.

Для каждого из нас Палыч — это неизбывная уверенность в будущем. Для коллектива «ЗН» его традиционно произносимое на пятничной планерке: «Номер був інформативний, змістовний і насичений» — заклинание. Означающее появление нового номера, нового дня, новой недели, новых планов, идей и надежд. Некое сакральное откровение, вносящее в жизнь порядок и смысл.

Зеркалонедельцы