Судьба и судьбы
…Чтоб сказку сделать былью
Владимир Мостовой
ZN.UA
— Это ты сам придумал? Так ты ж переодетый профессор!
И сейчас слышу его голос с хрипотцой (после операции в немецкой клинике он ограничил себя двумя пачками сигарет в день вместо привычных трех), вижу глаза, лучащиеся открытостью и симпатией.
— И прекрати обзывать меня Борисом Давидовичем и выкать. Я для тебя — Боречка.
— Язык не поворачивается, — отвечаю. И не только потому, что между нами разница в 17 лет. Просто он для меня — не только старший друг, но и ходячий памятник самому себе.
Со школьных лет запомнилась тема для сочинений — «В жизни всегда есть место подвигу». Тогда я еще не слышал фразы-антипода: «Чем больше в жизни места для подвигов — тем меньше для самой жизни». А ведь действительно, подвиг — это сгусток невероятной концентрации мужества, отваги и самопожертвования. Разово. Случается — несколько раз в жизни. Но прожить так всю жизнь… Это уже не подвиг — это подвижничество. Слова, вроде, однокоренные, а понятия разнятся. Как говорят в его любимой Одессе — это «две большие разницы».
И сейчас слышу его голос с хрипотцой (после операции в немецкой клинике он ограничил себя двумя пачками сигарет в день вместо привычных трех), вижу глаза, лучащиеся открытостью и симпатией.
— И прекрати обзывать меня Борисом Давидовичем и выкать. Я для тебя — Боречка.
— Язык не поворачивается, — отвечаю. И не только потому, что между нами разница в 17 лет. Просто он для меня — не только старший друг, но и ходячий памятник самому себе.
Со школьных лет запомнилась тема для сочинений — «В жизни всегда есть место подвигу». Тогда я еще не слышал фразы-антипода: «Чем больше в жизни места для подвигов — тем меньше для самой жизни». А ведь действительно, подвиг — это сгусток невероятной концентрации мужества, отваги и самопожертвования. Разово. Случается — несколько раз в жизни. Но прожить так всю жизнь… Это уже не подвиг — это подвижничество. Слова, вроде, однокоренные, а понятия разнятся. Как говорят в его любимой Одессе — это «две большие разницы».
Борис Литвак
Борис Литвак — хрестоматийный одессит. И не только потому, что он родился, жил и похоронен в Одессе. Он всем сердцем любил этот город, не терпя, в то же время, показной, нарочитой «одесскости».
Помните документальные кадры с мальчишками, стоящими на ящиках у станков рядом со взрослыми, «кующими победу»? Это о нем. А кадры, снятые на разборах завалов разбомбленных одесских (киевских, севастопольских) улиц? Это тоже о нем, о его поколении. А накал дворовых футбольных баталий, где «три корнера — пеналь», запоздалый свисток судьи — «заиграно», где, если тебя сбили с ног — вскакиваешь сам, а не катаешься по полю как теперешние мастеровитые симулянты.
Помните документальные кадры с мальчишками, стоящими на ящиках у станков рядом со взрослыми, «кующими победу»? Это о нем. А кадры, снятые на разборах завалов разбомбленных одесских (киевских, севастопольских) улиц? Это тоже о нем, о его поколении. А накал дворовых футбольных баталий, где «три корнера — пеналь», запоздалый свисток судьи — «заиграно», где, если тебя сбили с ног — вскакиваешь сам, а не катаешься по полю как теперешние мастеровитые симулянты.
Его воспитателями были улица и родной завод «Кинап», где трудилась и его мама. Да еще спорт, в котором он был мастером на все руки-ноги. Прекрасно бегал, прыгал, боксировал, да и в игровых видах всегда был лидером. Перед таким парнем открывалась широкая и прямая дорога, тем более что Система ценила «рабочую косточку», превращая ее чуть ли не в сословную «советскую дворянскость».
Так, собственно, все и складывалось — преподаватель физвоспитания в техникуме, работа в спортобществе, президент федерации бокса и наконец — директор детско-юношеской спортивной школы олимпийского резерва.
Беда ударила с самой неожиданной стороны. Его единственная, его обожаемая дочь заболела неизлечимой болезнью. Никакие метания между медицинскими светилами Москвы и Нью-Йорка не помогли. И вот, зная свой приговор, Ирочка сказала отцу: «Папа, твои тренеры ходят по школам, отбирают самых здоровых, самых высоких детей. А они могут и без тебя обойтись в этой жизни. Помоги детям больным». И он дал слово, что выполнит ее просьбу.
Кто-то, наверное, ограничился бы сбором и перечислением время от времени денег семьям с больными детьми. Кто-то помогал бы организовывать консультации авторитетных специалистов. Но это — не для масштабов Литвака. Он решил построить современный Центр реабилитации детей с церебральным параличом. Даже не просто построить, а сделать лечение в нем бесплатным. Помните у Маяковского: «Через четыре года здесь будет город-сад?». Вот что-то в этом духе…
Так, собственно, все и складывалось — преподаватель физвоспитания в техникуме, работа в спортобществе, президент федерации бокса и наконец — директор детско-юношеской спортивной школы олимпийского резерва.
Беда ударила с самой неожиданной стороны. Его единственная, его обожаемая дочь заболела неизлечимой болезнью. Никакие метания между медицинскими светилами Москвы и Нью-Йорка не помогли. И вот, зная свой приговор, Ирочка сказала отцу: «Папа, твои тренеры ходят по школам, отбирают самых здоровых, самых высоких детей. А они могут и без тебя обойтись в этой жизни. Помоги детям больным». И он дал слово, что выполнит ее просьбу.
Кто-то, наверное, ограничился бы сбором и перечислением время от времени денег семьям с больными детьми. Кто-то помогал бы организовывать консультации авторитетных специалистов. Но это — не для масштабов Литвака. Он решил построить современный Центр реабилитации детей с церебральным параличом. Даже не просто построить, а сделать лечение в нем бесплатным. Помните у Маяковского: «Через четыре года здесь будет город-сад?». Вот что-то в этом духе…
Детский реабилитационный центр при Одесском областном благотворительном фонде "Будущее", известный также как "Дом с ангелом".
Если ознакомиться со всей эпопеей по созданию Центра, можно допустить, что Борис Давидович обладал способностями Вольфа Мессинга. Иначе непонятно, как он пробивал все бюрократические барьеры. Подобно римскому сенатору, который каждое свое выступление заканчивал словами: «Карфаген должен быть разрушен!», депутат Одесского горсовета Литвак свои выступления заканчивал призывом: «Центр должен быть построен!».
Вот как описывают друзья в книге «Боря, ты король!» тогдашнюю одиссею Литвака:
«День за днем и год за годом Боречка выбивал, пробивал, доставал, обзванивал, ездил, летал, встречался, клянчил, убеждал, умолял, орал, улыбался, уговаривал, сидел в приемных и в кабинетах, и непрерывно, беспрестанно, неумолчно твердил про больных детей, дико раздражая здоровых взрослых, у которых за те годы и без Боречки с его стройкой хватало больших забот. Ибо в те годы на просторах бывшей державы можно было построить только финансовую пирамиду. Остальное в нашей кипучей буре разваливалось и рушилось, обращаясь в руины, которые надо было по-быстрому хватать, акционировать, приватизировать, обналичивать, прокручивать, вкладывать и вывозить, при этом отстреливая разных бесчестных козлов, которые тоже жаждали приватизировать и обналичить…».
Чего стоило только отселение жильцов из двух ветхих двухэтажек на одной из центральных улиц города-миллионника. Наконец власти пошли навстречу — людей отселили, дома снесли. А что значит построить современное здание во времена сплошного дефицита? В общем, началась всеобщая толока. На помощь пришли выпускники спортшколы, друзья, друзья друзей. А проблема со стройматериалами решалась по принципу: с миру по нитке… И Центр таки построили!
Казалось бы, дело сделано, угомонись, Борис Давидович. Но он уже носится с идеей сооружения корпуса социальной адаптации детей-инвалидов. Ведь включить их в активную жизнь не менее важно, чем научить ходить. А для этого нужно помочь им освоить работу за компьютером, ввести в Интернет. Словом, через несколько лет и этот корпус открыли.
— Ты знаешь, сколько в Одессе стоит снять комнату? — Борис Давидович не дожидается моего ответа. — Уйму денег. А ведь при этих детках постоянно должны быть мамы или бабушки, или другие родственники. Мы-то лечим бесплатно, а за проживание им все равно приходится платить. Короче, есть задумка — построить пансионат со вcеми удобствами и бесплатным проживанием.
После всего воздвигнутого раньше, можно было не сомневаться, что «задумка» будет воплощена. И, конечно же, новый пансионат вырос через дорогу от Центра, на Базарной.
Ну скажите, где еще в мире есть такое заведение с бесплатным лечением, проживанием и питанием? Вы спросите: а на какие деньги все это существует? Часть выделяют местные органы власти, но основные поступления — от благотворителей.
Многих после ухода из жизни Бориса Давидовича тревожили опасения, выживет ли Центр (которому, кстати, присвоили его имя) в нынешних труднейших условиях. На днях мне позвонил внук Литвака, сын Ирочки, Алексей и пригласил на празднование 20-летия Центра, через который прошли более 26 тыс. детей. Прибавьте к ним родителей и других родственников и поймете, скольким людям соратники Бориса Давидовича подарили надежду.
Казалось бы, дело сделано, угомонись, Борис Давидович. Но он уже носится с идеей сооружения корпуса социальной адаптации детей-инвалидов. Ведь включить их в активную жизнь не менее важно, чем научить ходить. А для этого нужно помочь им освоить работу за компьютером, ввести в Интернет. Словом, через несколько лет и этот корпус открыли.
— Ты знаешь, сколько в Одессе стоит снять комнату? — Борис Давидович не дожидается моего ответа. — Уйму денег. А ведь при этих детках постоянно должны быть мамы или бабушки, или другие родственники. Мы-то лечим бесплатно, а за проживание им все равно приходится платить. Короче, есть задумка — построить пансионат со вcеми удобствами и бесплатным проживанием.
После всего воздвигнутого раньше, можно было не сомневаться, что «задумка» будет воплощена. И, конечно же, новый пансионат вырос через дорогу от Центра, на Базарной.
Ну скажите, где еще в мире есть такое заведение с бесплатным лечением, проживанием и питанием? Вы спросите: а на какие деньги все это существует? Часть выделяют местные органы власти, но основные поступления — от благотворителей.
Многих после ухода из жизни Бориса Давидовича тревожили опасения, выживет ли Центр (которому, кстати, присвоили его имя) в нынешних труднейших условиях. На днях мне позвонил внук Литвака, сын Ирочки, Алексей и пригласил на празднование 20-летия Центра, через который прошли более 26 тыс. детей. Прибавьте к ним родителей и других родственников и поймете, скольким людям соратники Бориса Давидовича подарили надежду.
Борис Литвак
Вот где Литвака нельзя было застать, так это в очереди за орденами. Они сами находили его. Помнится на очередном юбилее Бориса Давидовича, когда огласили указы президентов России и Грузии о награждении его орденом Дружбы и орденом Чести, я сказал юбиляру: «А ведь это те ценности, которыми вы дорожите превыше всего». Он согласился. Но награды свои не носил. Даже Золотую Звезду Героя Украины. Все они лежали под стеклом на стенде с надписью: «Эти награды принадлежат коллективу нашего Центра».
Слов, вынесенных в заголовок, от Бориса Давидовича Литвака я никогда не слышал. Его жизненное кредо выражалось знаменитым бабелевским: «Мы рождены для наслаждения трудом, дракой и любовью». Но, исповедуя именно этот принцип, он сумел воплотить в жизнь мечту, которую многие, крепко стоящие на земле, считали сказкой.
Читайте также
Доля і долі
Озирнутися. Побачити долю України через долі різних людей. З такою пропозицією до Дня Незалежності DT.UA звернулося до півсотні людей, чий погляд на чвертьстолітню історію новітньої України нам видавався особливо цікавим.
