Из огромного количества ежегодно выпускаемых в Украине медиков лишь единицы стремятся к настоящим знаниям, добиваются уважения и становятся хорошими врачами. Он смог. Потому что очень любил свою профессию и тратил много времени и сил на самообразование. Читал огромное количество специальной литературы, заказывая из-за рубежа то, чего не найти было здесь. Интерном бесконечно тренировался, зашивая медицинской иглой все подушки в доме. Внимательно наблюдал за тем, что и как делают другие врачи, которых считал профессионалами. Слушал, запоминал, брал лучшее, неутомимо оттачивая навыки, нащупывая собственный стиль.

Пока был молод и неопытен, многого не замечал и не понимал. Но чем больше работал, тем сильнее ужасался абсурдности реалий украинской медицины. Неэффективно используемым зданиям больниц, большому количеству ненужных койкомест и койкодней, за которые изо всех сил держатся главврачи. Неадекватно раздутым штатам и, одновременно, резкой нехватке квалифицированных специалистов. Слепому следованию не всегда грамотно составленным протоколам. Тому, что УЗИ — рабочим инструментом врача, важной составляющей диагностики — подавляющее большинство украинских врачей, увы, не владеет, и не стремится к этому. Нежеланию и неумению думать, быстро реагировать на возникающие ситуации, развиваться. Но главное — тотальному равнодушию множества людей, живущих в своих маленьких мирках и не желающих ничего видеть за их пределами. Не просто равнодушию — неприятию и противодействию любым попыткам что-либо изменить.

Его искренно поражали инертность и безразличие большей части интернов, практически необучаемых, ввиду собственной лени и равнодушия. Блеск в глазах у них вызывали лишь возможность легкого заработка и разговоры о развлечениях. Как они попали сюда? По купленным их родителями со связями дипломам? Кого и как они смогут вылечить?

«Активисты... — раздражался он спустя время, видя горящие глаза жены. — Пришла одна в роддом к начмеду и спрашивает: «Как после Революции достоинства изменились условия для рожениц в вашем роддоме?»… Что ей сказать? Что им теперь не больно рожать, и они меньше кричат?»

Он по-прежнему любил свою профессию. Работал честно — за деньги и без. Но с новаторскими идеями к руководству больше не лез. Отработал свое — и домой.

Его многие уважали и многие не любили. И потому что характер непростой, и потому что конкурент, и потому что так и остался чужаком, затерянным меж двух миров, и многие вещи видел иначе.

Однажды в его практике произошёл несчастный случай. Ребенок родился слабым и больным. Недоброжелатели-коллеги убедили родственников в том, что причина — родовая травма и ошибка врача. Он точно знал, что его совесть чиста, и виной — не выявленная вовремя фитоплацентарная недостаточность. Женщина попала к нему на 40-ой неделе беременности.

Специальная комиссия, изучив историю, пришла к выводу, что врачебной ошибки не было. Казалось бы, хэппи энд. Но это стало последней каплей в неравной борьбе с системой. Он уехал из Украины.

«В большинстве стран мира врач — уважаемая профессия, — говорил он перед отъездом. — Чтобы называться врачом, человек вкладывает в свое обучение и развитие много лет и труда. В Украине врач, получая мизерную зарплату и неся ответственность сразу за две жизни, ничем не защищен. В глазах украинского общества он — потенциальный преступник и коррупционер. К сожалению, очень часто справедливо. Вы не цените друг друга, не цените профессионалов. По ступенькам карьерной лестницы любой отрасли поднимаются не они, а те, у кого есть деньги и связи.

Я прожил здесь больше половины своей жизни, получил знания и профессию. Здесь для меня было много хорошего. И плохого тоже. Я очень люблю Киев, люблю Украину за ее невероятно красивые места. Но я очень обижен на государство Украина. И я не понимаю украинцев. У вас были все шансы построить процветающую страну. Но, похоже, вы превратили ее даже не третий, а в четвертый мир»…

…Он уехал, рассчитывая потом, когда устроится, забрать с собой семью. Она осталась. Потому что Украина, больная, уродливая, нищая, — ее страна. И в другой она себя не мыслит.