«Два ржавых, коротко отпиленных штыря посреди скалы...», или Об исторической памяти, «старом прохазке» и черновицком «чуде природы»

Сколько бы ни советовали украинцам лукавые соседи не вспоминать собственное прошлое, а жить преимущественно будущим, для многих очевидно: различное трактование исторических событий еще долго будет оставаться актуальной проблемой, активно влияющей на современность. А по чему же тогда, как не по отношению человека к тем или иным историческим событиям, судить, к какому именно «воображаемому сообществу» он сам себя причисляет: к украинцам, малороссам или homo soveticus? И не имеет значения — делает он это по собственному выбору или из-за различных жизненных обстоятельств. Собственно тот, кто едва ли не громче всех предлагает забыть бывшие обиды, сам почему-то не демонстрирует готовности следовать установке Иисуса: «Оставьте мертвым хоронить своих мертвецов». Поэтому нравится это кому-то или нет, но без принятого за основу мифа о собственном прошлом, к тому же общего для всех регионов, Украина еще долго будет оставаться только территорией, а не национальным государством в модерном понимании слова. Актуальность тезиса подтверждает не только недавнее празднование годовщины поражения шведов и мазепинцев под Полтавой (1709) или, наоборот, победы украинского оружия над московитами под Конотопом (1659), или недавно завершившийся визит патриарха Кирилла в Украину — событий, которые по-разному трактуют в разных регионах страны и даже в пределах одной и той же территории. Отодвинутые на второй план споры вокруг установления в Украине памятников различным иностранным властителям, относительно деятельности которых в обществе также нет единого мнения, — звенья той же цепи.

Монарх в шкафу

Есть свой скелет, простите, монарх в шкафу, и в Черновицкой области, которую даже политологи вынуждены считать отдельным ментальным регионом страны. Так, как это делает, например, Дмитрий Выдрин, выделяя, кроме двух ментальных зон (Запад—Восток), также три биментальные — Днепропетровск, Закарпатье и нашу с вами Буковину. Рискуя вызвать обвинения в «оскорблении величия» буковинского люда, к которому сам с деда-прадеда отношусь, все же рискну предположить: ментальная неоднородность современных буковинцев в значительной степени сглаживает остроту противостояния в трактовке наиболее важных событий прошлого. В том числе в вопросах восстановления старых или установки новых памятников. В конце концов, намерения воздавать почести, образно говоря, специфически буковинским «претендентам на папаху» — молдавским господарям или австрийским императорам — особого сопротивления у большинства жителей Украины также почему-то не вызывают. Например, относительно воплощения в бронзе Франца-Иосифа І, на период правления которого из 143 лет австрийского господства на Буковине приходится добрых 68. Чем вызвана такая пассивность — незначительностью претендентов или, что значительно вероятнее, меньшим, чем российское негативным влиянием Молдовы или Австрии на события общенациональной истории, остается только догадываться. Подобные намерения Великой Украиной воспринимаются как региональное, едва ли не хуторянское чудачество. Так же, к слову, как и автором этих строк.

В то же время попытки использовать «привидения прошлого» для активного влияния на современность путем возведения на Буковине, например, памятника молдавскому воеводе Стефану, которое инициируют представители некоторых румынских национально-культурных обществ, встречают более сильное общественное сопротивление. Собственно, последнее только подтверждает тезис о том, что свое отношение к той или иной исторической фигуре буковинцы определяют по степени причиненного им в прошлом зла. А также в зависимости от намерений относительно использования этого исторического образа в наше время. Заявлений по поводу территориальных претензий к Украине в современной Австрии, в отличие от Румынии, никто из политиков разных эшелонов не делает! Рискну предположить: попытка поставить где-нибудь на территории современной Черновицкой области монументы румынским королям первой половины ХХ века (Фердинанду I, Михаю I или Каролю II) вызвала бы не меньшее сопротивление, чем установка памятников Екатерине ІІ.

Учитывая все вышесказанное, уже не удивляешься: если воплощенная в жизнь в конце 90-х местная инициатива по восстановлению барельефа цесаря Австрии и короля Венгрии Франца-Иосифа I еще подверглась пусть незначительной, но все же критике доморощенных коммунистов-патриотов, которые на тот момент не избавились от советской привычки ругать все непонятное, то инициатива экс-председателя Верховной Рады Украины Арсения Яценюка установить в Черновцах на собственные средства памятник цесарю осталась почти незамеченной. По крайней мере ничего похожего на противостояние в связи с монументом Екатерине ІІ в Севастополе и Одессе или будущим памятником гетману Ивану Мазепе в Полтаве инициатива не вызвала. Большинство опрошенных по горячим следам представителей общественности восторга от инициативы не демонстрировали, но каких-либо акций протеста или пикетов также не организовывали.

Почему бывший черновчанин решил потратить несколько тысяч кровных у.е. на памятник императору, можно только догадываться. Из сказанного им во время закладки в октябре 2008 года камня под будущий монумент (в сквере на углу улиц Шевченко и Кордубы) вытекало: таким образом инициатор строительства «чтит традиции и уважает историю, а закладка камня является символом уважения к славному прошлому города». Во время очередного пребывания на малой родине господина Яценюка журналисту представился случай обратить внимание политика на сомнительную пользу от такой инициативы. Экс-спикер парламента заверил, что услышал предостережение, а относительно самого памятника пообещал подумать:

— К любым памятникам отношусь как к истории. Не собираюсь отстаивать ни одного императора, ни одного царя, а тем более царицу. Но историческая справедливость должна существовать. Если при Австро-Венгрии в Черновцах были украинские газеты, украинские школы, создан сегодняшний самый лучший университет Украины, построена электростанция, поддерживались украинские организации, так не должны ли мы восстановить историческую справедливость? Поэтому говорю только о восстановлении исторической справедливости. Другое дело, если бы этого памятника здесь не было. Но я вас уже услышал... Обязательно переговорю по этому поводу с мэром. Возможно, мы действительно ограничимся восстановлением памятного знака Францу-Иосифу, который уже есть, и поставим на этом точку.

В конце концов, если господину Яценюку так уж важно, чтобы в Черновцах был памятник императору, то, может, вместо сооружения абсолютно нового монумента следовало бы подумать о восстановлении тех, которые когда-то существовали?

«Цесарская скала»

Первый из них, открытый еще в 1888 году, в честь 40-летия пребывания монарха на троне, установили возле дома Черновицкого стрелкового общества — прямо перед выходом из Народного парка. Сейчас — это площадка возле парка культуры и отдыха им. Тараса Шевченко (еще до недавнего времени, очевидно, даже не подозревая о монархическом прошлом местности, здесь проводили свои манифестации «левые»). Местный историк Владимир Заполовский выяснил, что скульптура исчезла во время Первой мировой войны. Совершенно иная судьба выпала на долю еще одного памятного знака, установленного в честь императора на горе Габсбург в Черновцах. В советские времена — это парк железнодорожников имени Шевченко. Сейчас — имени Юрия Федьковича, как раз за бывшей резиденцией буковинских митрополитов. И совсем не потому, что этот памятник, открытый еще в августе 1908 года по инициативе членов «Общества украшения города Черновцы», которое активно, в том числе финансово, поддерживалось горожанами, не демонтировали. Наоборот. Как и первый черновицкий монумент цесарю, он также исчез во время Первой мировой. Современник тех событий, уже известный читателям «Зеркала недели» писатель Вернон Кресс, уверяет: во времена его детства из искусственной скалы в парке, на которую был прикреплен барельеф, торчали только «два ржавых, коротко отпиленных штыря...» («ЗН» — №34, 2008 г.). В то же время «до Первой мировой войны в парке еще был бронзовый барельеф императора Франца-Иосифа. Румыны убрали его, о чем мне рассказали местные жители. Выражая при этом удовлетворение от того, что вместо «старого прохазки» (так в народе называли императора, если отзывались о нем без почтения) не установили какого-нибудь румынского воеводу или военного деятеля — так, как это сделали в большом Народном парке».

Главным отличием «цесарской скалы», как иногда называли эту искусственную скалу из розового известняка работы известной своими надгробиями черновицкой фирмы, с прикрепленным к ней бронзовым медальоном с изображением императора и белой мраморной доской под ним, стало то, что в 1998 году — ровно через 90 лет после открытия — ее... восстановили. Согласитесь, случай уникальный не только для Буковины, но и для Украины в целом. Очевидно, следуя примеру бургомистра барона фон Фюрта, при котором монумент установили впервые, городской голова Черновцов Николай Федорук идею его восстановления также поддержал. Правда, на государственный учет памятник ни тогда, ни позднее так и не взяли. Так же как и первый монумент, восстановленный открыли 18 августа в 10.00 по местному времени — в день рождения Франца Иосифа I. К воспроизведению аутентичного образа цесаря и изготовлению макета памятника, как и 90 лет назад, местные любители краевой истории привлекли черновицкого скульптора. В 1908 году это был профессор реальной школы Ю.Зламал, получивший за свою работу золотые часы с цепочкой. В наше время ее выполнил член Союза художников Украины В.Жуков. В торжествах по случаю повторного открытия 100-килограммового барельефа приняли участие свыше 100 представителей украинских, австрийских и немецких общественных и студенческих организаций. Важная деталь: новый барельеф, в отличие от первого, отлитого А.Круппом из бронзы в цесарско-королевском литейном цеху Вены, был изготовлен из смеси нестратегических материалов. На последнее обстоятельство следует обратить особое внимание — учитывая печальную судьбу, которая вскоре постигла восстановленный монумент. Оплатили работы солидные западные институты, откликнувшиеся на призыв австрийского комитета. Открытие памятника своему великому предку приветствовал также сын последнего императора Австро-Венгрии эрцгерцог Отто фон Габсбург, которого Черновцы принимали у себя летом 2007 года.

Но восстановленный монумент недолго радовал посетителей парка. В ночь с 4 на 5 марта 2001 года барельеф... исчез. Расследование инцидента якобы вывело блюстителей порядка на целую семью, которая то ли действительно промышляла кражами мемориальных досок в Черновцах, то ли просто ее членов сделали виновными, но логического завершения эта история так и не получила. По словам господина Заполовского, ни целого барельефа, ни его обломков так больше никто и не видел. А вот форма, из которой В.Жуков отливал своего Габсбурга, сохранилась. Известно, что перед отъездом из Черновцов скульптор оставил ее на хранение кому-то из друзей. Чем не тема для инициативы Арсения Яценюка?

Так все же памятник или память?

Посмотреть на проблему, как говорят, со стороны неожиданно помог Иво Андрич. Точнее, не сам югославский писатель-нобелевский лауреат, а главный роман его жизни «Мост на Дрине», об экранизации которого подумывает сам Кустурица! Ибо одно дело, когда сомнения относительно «родительской любви» Австро-Венгрии к подвластным народам сеют свои Лесь Мартович, Марко Черемшина, Василий Стефаник или Ольга Кобылянская, и совсем иное — посмотреть на проблему глазами боснийского серба, хорвата или мусульманина из Вышеграда. Так, как это, собственно, предлагает Андрич. Прямое австрийское правление в Боснии было лет на сто «младше» буковинского, к тому же выпало именно на годы правления Франца Иосифа I, так что это именно тот случай, когда сравнение уместно. Утверждать, что австрийская администрация не ремонтировала мостов, не строила дорог, не ровняла торговые ряды на рынках, не унифицировала систему мер и весов, наконец — просто не налаживала уборку города от мусора, например сбор тех же арбузных шкурок вместе с шелухой от семечек, которые до этого вышеградцы почему-то просто бросали себе под ноги, — было бы черной неправдой. Но достаточно ли всего этого для того, чтобы славить «лоскутную» монархию в веках? Сомнительно! По крайней мере в этом убежден Андрич. Потому что расплачиваться за все эти достижения цивилизации часто приходилось рекрутскими наборами, разорением мелких предпринимателей, экономическим кризисом, наконец, войной. А то и просто отдавать жизнь за подаренный Веной шанс. Так, как это, например, случилось с молодым рекрутом-украинцем из Коломыи, которому цесарь доверил охранять от сербских повстанцев мост на Дрине в далекой Боснии...

Само по себе прошлое — вне добра и зла. Позитивную или негативную окраску ему придает переданная следующим поколением память современников. У каждого она своя: личная, семейная, национальная... И кто знает, может, это первый альпинистский опыт, полученный в детстве во время штурма бывшей «цесарской скалы», расположенной в самом красивом парке мира, со временем помог уже упоминавшемуся черновчанину Петеру Деманту, который подписывал свои книги псевдонимом Вернон Кресс, преодолеть свою жизненную голгофу? А может, этому способствовали прочитанные на скамейках возле «постамента» и на нем самом сотни книг, «игры в индейцев», воспоминания о старом каштане, который рос возле входа в парк, разговоры во время прогулок с двумя-тремя десятками местных «энтузиастов чистого воздуха» — Мэри Красс (дочкой инженера — строителя туннелей), отставным профессором-природолюбом Майером, повсюду носившим за собой изящный шезлонг, — и даже запечатленный в памяти образ исполинского пятнистого дога многодетной фрау Бреннеке, которая облюбовала себе местечко под гигантскими елями. Убежден: вовсе не «цесарское» прошлое скалы в парке на горе Габсбург сделало ее мировоззренческим центром сначала детства, а затем едва ли не всей жизни Петера Деманта. И уж точно не это прошлое искал возле нее изрядно побитый жизнью писатель, когда в 1980 году специально приехал в Черновцы из Москвы: «И вот более чем через полстолетия я, лысый с белой бородкой старикан, протиснулся сквозь густые заросли к задней стенке «монумента», забрался на скалу, как тогда, когда у меня были длинные волосы, короткие штаны и вся жизнь впереди!»

Разве даже самый величественный памятник способен заменить такую человеческую память?