УСАДЬБА ПОПОВА: ИСТОРИЯ РАЗОРЕНИЯ

«На краю знаменитого Великого луга, кажется, на том самом месте, где стояла хата Тараса Бульбы, в углу между Днепром и Кара-Чекраком неожиданно в степи вытянулись длинные холмы. Между ними Кара-Чекрак прямой стрелкой стремится к Днепру, даже и на речку не похож - канал, а на высоком берегу его - чудо. Высокие зубчатые стены, за стенами дворцы, остроконечные и круглые кровли, перепутанные в сказочном своеволии».

Немногие в Васильевке - небольшом городке в 50 километрах к югу от Запорожья - догадываются, что эти строки из «Педагогической поэмы» имеют непосредственное отношение к их родным местам. Не только потому, что давно под водами рукотворного Каховского моря покоится и Великий Луг, и былое устье Кара-Чекрака, а остатки «сказочного своеволия» заслонили более поздние постройки. И чтобы убедиться в этом, вовсе не обязательно цитировать Макаренко. Достаточно поинтересоваться у случайных прохожих о происхождении названия их города. Может, мне просто не повезло на встречу с любителями краеведения, поскольку ответ «Наверное, в честь какого-то Васильева» оказался наиболее полным. Если что и не вызывало сомнений в сказанном, так это ход мыслей, связывавший название города с личностью из далекого прошлого. Таковой является почетный член Российской академии наук, действительный тайный советник, генерал-поручик Василий Степанович Попов, чей прах покоится на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры Петербурга между могилами Михаила Ломоносова и Петра Разумовского.

Расцвет

По имеющимся документам, Поповы являются потомками древнепольского рода Побыш-Поповских из воеводства Мазовецкого. Однако историки склоняются к мысли о том, что безупречные грамоты с печатями - не более чем материализованное желание выходцев из простонародья доказать благородное происхождение. Одно из подтверждений тому - статья в «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона», представляющем Василия Попова как государственного деятеля, что «происходил из духовного звания». Да и дворянином - хоть и высокопоставленным, но нетитулованным - Василий Степанович стал лишь во время правления Екатерины II. Впрочем, это не столь уж и важно, если учесть, что стремительный взлет карьеры Попова произошел в первую очередь благодаря его неординарным способностям.

Будучи на военной службе, Василий Попов искусным изложением канцелярских бумаг обратил на себя внимание князя Долгорукого-Крымского, который назначил его правителем своей канцелярии. После он стал чиновником по особым поручениям князя Потемкина и его самым приближенным и доверенным лицом. Спустя четыре года Попов уже состоял секретарем для принятия прошений у Екатерины II, заведовал Колыванским и Нерчинским заводами, горным корпусом, принимал участие в управлении Новороссийским краем. При Павле I он был президентом камер-коллегии, сенатором, а во времена Александра I - председателем департамента гражданских и духовных дел Государственного совета. К тому времени Василий Попов стал одним из наиболее состоятельных землевладельцев, располагая имениями в Минской, Курской губерниях, на Урале, Полтавщине, а также в Крыму и степях Таврии. Именно здесь, на границе Дикого поля и Великого Луга, В. Попов и основал из 40 полтавских и черниговских крепостных семей поселение, названное его именем.

Не в пример служебной карьере, личная жизнь Василия Степановича была не столь удачной. Намерению связать свою судьбу с актрисой Каролиной не суждено было осуществиться, поскольку Григорий Потемкин на сей счет высказался коротко и недвузначно: «Ни к чему это тебе, батенька». Тем не менее всех своих многочисленных внебрачных детей Попов не только усыновил, но и материально обеспечил. Однако дворянское звание и герб передал лишь двум сыновьям - Александру и Павлу. Первый повел полтавскую ветвь, которая, впрочем, скоро зачахла. Состояние процветающего имения в Решетиловке оказалось явно недостаточным по сравнению со стремлением нового хозяина жить на широкую ногу. Зато таврической ветви рода Поповых было суждено процветание.

Павел Попов оставил о себе память как один из талантливейших военачальников. В истории империи он был единственным генералом, который за полководческий талант и личную храбрость награжден в течение полугода двумя Георгиевскими крестами и золотой шпагой с бриллиантами. Имя Павла Васильевича высечено в Георгиевском зале Кремля. Судьба предвещала ему блестящую карьеру на военном поприще, но неожиданно для всех Попов подает в отставку, несмотря на то, что Николай I сулит ему фельдмаршальское звание. Скорее всего, причиной столь крутого поворота в судьбе была любовь. Взаимная симпатия между молодым генералом и красавицей великой грузинской княжной, внучкой Ираклия II Еленой Эристовой (Эристави), зародившаяся в пылу затяжных и коварных кавказских войн, была настолько сильной, что даже отец невесты - ярый недруг России - не стал противиться счастью молодых.

Супруги обосновались в Васильевке, где Павел Васильевич решает посвятить себя поднятию южных имений. И на этом поприще он достигает ничуть не меньших успехов, чем в военном деле. Попов ставит земледелие на научную основу, увлекается садоводством, разводит первые в крае виноградники. Его подвижничество было отмечено принятием в почетные члены Московского общества садоводов. К сожалению, отставному генералу не удалось осуществить всех задуманных планов. Они были оборваны его внезапной кончиной в возрасте 44 лет. Елена Александровна сооружает на собственные средства над могилой мужа в Васильевке громадную и пышную Петропавловскую церковь. С двумя детьми - дочерью Анной и сыном Василием - она до конца своих дней осталась вдовой.

Четыре крымские и васильевское имения, общая площадь которых составляла без малого 100 тыс. гектаров, перешли по наследству Василию Попову. Воспитываясь в пажеском корпусе, он не только получил великолепное образование, но и близко подружился с великим князем Михаилом Николаевичем - братом императора Александра II. По примеру отца и деда Василий также посвятил себя военной службе. Участвовал в обороне Севастополя, дослужился до звания генерала, командира гренадерского полка. Однако наибольшую память о себе Василий Павлович оставил как строитель чудного дворцового комплекса в Васильевке.

Будучи человеком гордым (все же в его жилах текла кровь грузинских царей), генерал Попов не мог смириться с известностью и популярностью алупкинского дворца светлейшего князя Воронцова, решив составить ему достойную конкуренцию не менее величественным архитектурным комплексом.

Территория усадьбы, расположившейся на высоком холме, обрамлялась изящным забором, напоминавшим крепостной вал. Его составными частями были три флигеля, смотровая башня и конюшня, фасад которой представлял собой фрагментарную копию московского Кремля. В центре усадьбы размещался величественный дворец периметром 42 на 45 метров. Весь комплекс, сооружение которого длилось более 5 лет, был построен местными мастерами из местных материалов. В то время у Попова в Васильевке было три кирпичных завода. Проект дворца выполнил мелитопольский архитектор Александр Аггеенко. Авторами остальных зданий были другие зодчие, имена которых пока остаются неизвестными. Есть предположения, что конюшня возведена по проекту Леонтия или Николая Бенуа. Авторитетный профессор-востоковед Оганес Байрамян нисколько не сомневается в том, что на территории Восточной Европы это второе после Кремля здание, построенное в точном соответствии с канонами архитектуры Северной Италии.

На первый взгляд, решение Василия Попова о строительстве роскошной усадьбы в столь удаленном от цивилизованного мира месте может показаться странным. Казалось бы, логичнее было возвести ее в Крыму, где у генерала имелись земельные наделы. Однако не стоит забывать, что в то время громадный лесной массив Великого Луга был превосходным естественным охотничьим угодьем, кишевшим рыбой, дичью, зверьем. В середине прошлого века там водились не только лоси, дикие козы, кабаны, волки, но даже медведи. Об этом свидетельствуют обнаруженные историками и археологами орудия охоты того времени.

Движимый желанием поднять никому неизвестную глубинку на качественно новый культурный уровень, Василий Степанович даже добивается изменения проекта строительства Екатерининской железной дороги. Первоначально планировалось проложить ее значительно севернее, минуя Александровск (нынешнее Запорожье), не говоря уже о провинциальной Васильевке. Однако благодаря влиятельной дружбе Попова с великим князем Михаилом Николаевичем, магистраль прокладывают в непосредственной близости от усадьбы Попова. За это генерал не только бесплатно передает под нее земли, но и финансирует большую часть стоимости прокладки дороги по территории своего поместья.

Васильевскую усадьбу вместе с крымскими имениями Василий Степанович завещает сыну Юрию, оставив без наследства Павла. Как человек властный и честолюбивый, Василий Павлович не простил второму сыну ослушания, выразившегося в женитьбе «на какой-то стриженой девке». Но после смерти отца в 1894 году Юрий Павлович отдает брату крымские имения, а себе оставляет васильевскую усадьбу. Будучи прекрасным музыкантом, большим любителем искусств и человеком тонкой души, он во время многочисленных путешествий непрестанно скупал художественные ценности, благодаря чему родовое поместье Поповых превратилось в подлинную культурную жемчужину. Этот крупнейший дворцово-парковый ансамбль на юге империи получил известность не только внутри страны, но и за рубежом. Свидетельство тому - дошедшие до наших дней открытки из Италии. Впрочем, даже не будь их - это нисколько бы не уменьшило ценности усадьбы Поповых как шедевра градостроения европейского значения. Здания удивительно гармонично дополняли естественный лесной массив из древних дубов и ясеней (толщина многих из них составляла до 3 метров в диаметре) в долине реки, превращенный в парк с аллеями, фонтанами, копиями скульптур на темы древнегреческой мифологии работы скульптора Лангабарди. А расположенный в центре усадьбы дворец, по сути, был художественным музеем, располагающим богатейшими библиотекой, коллекцией оружия, картинной галереей с подлинниками холстов Тициана, Гойи, Рембрандта. Особую ценность представляли этнографические комнаты, посвященные жизни и быту разных народов. Таковых во дворце было свыше дюжины. И в каждой - движущиеся механические куклы-манекены в национальных одеждах.

Невольно может сложиться впечатление, что вся затея со строительством и обустройством васильевской усадьбы для семейства Поповых были чем-то вроде удовлетворения непомерных амбиций тешащейся праздностью знати. Но на самом деле это имение к началу нынешнего столетия приобрело славу одного из богатейших и высокоразвитых хозяйств империи. В этом была немалая заслуга его управляющего Василия Львовича Перовского - брата известной революционерки-террористски Софьи Перовской. В отличие от сестры он был сторонником социал-демократической ориентации, отвергая насильственные методы общественного переустройства. Перовский проявил себя не только как талантливый хозяйственник, но и подключился к пополнению художественных коллекций дворца, развернул научную деятельность. В начале века в Васильевке были введены в строй электро- и метеостанция, которую включили в общую сеть метеослужбы России. В самом же дворце создали обсерваторскую площадку с телескопом, смотреть в который имели возможность как работники усадьбы, так и местные крестьяне.

Кстати, представление советской историей Поповых как жестоких эксплуататоров, превративших поместье в недоступный для простонародия бастион, судя по воспоминаниям старожилов, мягко говоря, не соответствовало действительности. Усадьба была открыта для местного населения, которое традиционно праздновало во дворце рождественские елки. А по воскресеньям васильевская молодежь имела возможность танцевать под аккомпанемент созданного Юрием Поповым симфонического оркестра. А что касается эксплуатации... В имении была самая высокая заработная плата в Мелитопольском уезде. Все специалисты - начиная от конюха и заканчивая управляющим - при поступлении на службу получали бесплатное жилье. Оно считалось служебным, но в течение трехлетнего срока службы наемный работник был вполне в состоянии построить собственный дом. К примеру, садовник, кроме предоставленной квартиры, имел еще два собственных дома в местечке. И в этом не было ничего удивительного, поскольку с первого дня работы каждому специалисту бесплатно предоставлялись лошадь с выездом, корова и пара свиней. Корм для скота выделялся с помещичьей усадьбы, а уход за ней в хозяйствах служащих обеспечивала оплачиваемая помещиком прислуга. И вдобавок ко всему каждый работник имения ежедневно получал продовольственный паек, разумеется, помимо положенного жалованья.

Упадок

К сожалению, с наступлением первой мировой войны дела в хозяйстве Попова пошли на убыль. Положение усугубилось еще и тем, что в 1915 году после ссоры с хозяином Перовский уходит с поста управляющего имением. Но гораздо большие неприятности на долю усадьбы выпали с тех пор, когда до Васильевки докатилась волна октябрьского переворота.

Как вспоминают старожилы, к власти в местечке пришли отнюдь не самые трудолюбивые трезвенники. Административными полномочиями был наделен записавшийся в большевики парикмахер Малахов. К тому времени Юрий Попов успел вывезти из усадьбы вагон имущества, а все оставшееся Малахов распорядился делить. И полыхнули костры из уникальных книг, картин, мебели, которые не имели практической ценности в крестьянских хозяйствах, равно как и мраморные скульптуры, сбрасываемые с самой высокой башни дворца. Когда в конце ноября 1925 года Макаренко посетил усадьбу Поповых, намереваясь расположить там свою колонию, пред его взором открылась следующая картина.

«Через ворота в двухэтажной кружевной башне въехали мы на огромный двор, выложенный квадратными плитами, между которыми торчали с угрюмым нахальством сухие, дрожащие от мороза стебли украинского бурьяна и на которых коровы, свиньи, козы понабрасывали черт знает чего. Вошли в первый дворец. Ничего в нем уже не было, кроме сквозняков, пахнувших известкой, да в вестибюле на куче мусора валялась гипсовая Венера Милосская не только без рук, но и без ног. В других дворцах, таких же высоких и изящных, тоже сильно еще пахло революцией».

Таковыми оказались последствия владения усадьбой коммуны, которая, по словам Антона Семеновича, «хозяйничала отвратительно». «Бесконечная конюшня была забита навозом, и в навозных кучах, давно уже без подстилки и уборки, стояли кое-где классические клячи с выпирающими остряками костей и с испачканными задами, многие плешивые. Огромная свинарня вся сквозила дырками, свиней было мало, и свиньи были плохие. На замерзших кочках двора торчали и валялись беспризорные возы, сеялки, колеса, отдельные части, и все это покрывалось, как лаком, диким, одуряющим безлюдьем». Кстати, писатель не случайно и словом не обмолвился о приусадебном парке, поскольку к тому времени его уже не существовало. Вековые деревья были беспощадно изведены на дрова бойцами 364-го Уральского полка. Словом, как заключает Макаренко: «Коммуна была тяжело больна, но умирать не собиралась...» И, к сожалению, эта немочь оказалась слишком продолжительной во времени.

Когда в 1932 году в районе решили открыть первую среднюю школу, дворец Поповых пустовал. Казалось бы, он вполне пригоден для нужд народного образования. Ан нет. Школу размещают в конюшне и каретном сарае. Два года спустя в пережившей страшный голодомор Васильевке разворачивается строительство Дома культуры. А с дворца снимают деревянные балки междуэтажных перекрытий, восполняя разворованный лес для нового очага новой культуры. Для придания законности таким действиям власти составляют акт о том, что здание якобы находится в аварийном состоянии. Однако с его разрушением вышла неувязка - сложенные на совесть стены не поддавались. Только со временем дворец растащило по кирпичам местное население...

К началу 90-х усадьба представляла довольно жалкое зрелище. Что, впрочем, и неудивительно, учитывая хозяйничанье многочисленных временщиков. Но местная власть не придавала этому значения, безучастно наблюдая за глумлением новоявленных «зодчих» над памятником архитектуры. Каретному сараю достроили второй этаж, превратив его в учебный корпус для умственно отсталых и психически больных детей. Нашли прописку на территории усадьбы чудовищно безликий спальный корпус той же школы-интерната, не менее безобразное общежитие местного совхоза-техникума и даже частные гаражи. Это лишь давало повод жителям Васильевки, помнившим былую роскошь усадьбы, с горечью утверждать, что городу везло на хозяев-руководителей до революции ровно настолько, насколько не везет после нее.

Неопределенность

Ничуть не умаляя историческую, культурную и архитектурную ценность имения Попова, все же необходимо признать, что наибольшим чудом является то, что оно является единственная в Украине усадьба, которая почти полностью сохранила свои элементы. И в этом большая заслуга тех, для кого память о прошлом стала не только увлечением, но и смыслом жизни. В 1989 году защитой и возрождением усадьбы занялось созданное в Васильевке культурно-историческое общество «Наследие», одним из активистов которого стал офицер-отставник Владимир Мешков - нынешний директор историко-архитектурного заповедника. Целых четыре года понадобилось энтузиастам для того, чтобы усадьбе присвоили статус заповедника. В Министерстве культуры от нее открещивались, ссылаясь на то, что это памятники архитектуры. А бывший Минстрой о шедевре градостроения и вовсе забыл. Правда, помочь обещали, но лишь при условии, что заповедник получит юридическую самостоятельность, так как финансировать подразделение Минкульта они не вправе. Еще полтора года ушло на утверждения статуса самостоятельности, преодоление активного нежелания местных властей. Однако обещанных средств на реконструкцию и это не принесло. Говорят, в прошлом году возможность не представилась из-за шахтерских забастовок. На этот год заповеднику запланировали выделить 20 тысяч гривен, но, скорее всего, и на этот раз денег получить не удастся - шахтеры-то снова бастуют...

Сейчас научно-исследовательская работа в заповеднике практически прекращена. Причина банальна - нет средств. Их не находится даже на командировки в Запорожье. С горем пополам выделяются деньги только на зарплаты сотрудникам, которых перевели на полставки. Поэтому об издании книги по истории Васильевки и рода Поповых приходится только мечтать. Как и прежде, все основывается на энтузиазме людей, беззаветно увлеченных историей. Таких, например, как запорожский инженер-механик по профессии, но истинный историк по велению души Олег Варяник, занимающийся научно-поисковыми работами за свой счет. Таких, как сотрудники заповедника, создавшие музейную экспозицию своими руками для того, чтобы донести современникам правду о прошлом.

- Горько осознавать, что рожденная революцией традиция рушить все до основания так продолжает жить до сих пор, - рассуждает Владимир Владимирович. - На мой взгляд, в истории разорения усадьбы сфокусирована история падения всей нашей культуры, которая беспощадно рушится катком равнодушия и бездуховности. Поверьте, не знаешь, куда девать глаза от стыда, когда приезжие иностранцы, любуясь архитектурным великолепием усадьбы, снимают помойки, что, будто язвы на теле, уродуют ее территорию. Как-то один американец мне сказал: «Будь у нас такой шедевр, мы бы его под стеклянным колпаком содержали, показывая всему миру, как наш народ умеет строить».

Наверное, из-за врожденной скромности мы не очень стремимся восхитить мир собственными достижениями. Из-за нее, вероятно, не придаем особого значения тому, что мраморные саркофаги завалены золой и укатаны слоем асфальта танцплощадки. Под ней покоятся останки двух поколений рода Поповых. Тех самых, имя предка которых носит город...

В далеком 1925 году писатель и педагог Макаренко свое повествование об усадьбе Поповых закончил на минорной ноте, щемящее звучание которой слышится и поныне: «Милые мои пацаны! Не ходить вам за плугом по Великому лугу, не жить в сказочном дворце, не трубить вашим трубачам с высоты мавританских башен, и золотого конька вы напрасно назвали Запорожцем»...