Кодекс Джона Кеннеди

Я уверен, что после того, как над нашими городами развеется пыль веков, запомнятся не наши победы или поражения в битвах и политике, а наш вклад в развитие человеческого духа.

Джон Кеннеди

Пламя Пурпурного сердца

В августовский вечер 1943 года группа патрульных кораблей ВМС США снялась с якоря в гавани Рендова, что на Соломоновых островах, и взяла курс на Блэкетский пролив для слежения за передвижением японской эскадры, чтобы потом дать ей бой.

Японская эскадра не появлялась. После полуночи 26-летний командир корабля лейтенант Джон Кеннеди приказал команде PT-109 прочесать пролив. Неожиданно вахтенный подал сигнал тревоги. Запускать торпеды было уже поздно. Через мгновение Кеннеди увидел перед собой огромный нос надвигающегося японского судна. Эсминец «Амагири» разрезал американское судно пополам... Двух членов команды, находившихся на корме PT-109, поглотил океан.

Кеннеди повредил спину. Преодолевая боль, он спасал команду, собрав таким образом всех, кто выжил. Держась за обломок корпуса судна, они надеялись, что на помощь придут свои. Не дождавшись, лейтенант отдал приказ добираться до ближайшего острова.

37-летний Патрик Макмагон, который едва не сгорел заживо в машинном отделении, не мог спастись сам. Хорошо, что капитан судна оказался первоклассным пловцом. Стиснув в зубах стропу спасательного круга Патрика, он четыре часа подряд плыл к коралловому островку. Но и здесь команда не дождалась помощи. Кеннеди отдал приказ плыть к большему острову, надеясь разжиться продовольствием. Он снова спасал Макмагона, преодолевая на грани человеческих возможностей новые мили. Еду капитан в конце концов нашел на борту затонувшего японского судна.

Помощь пришла неожиданно. На острове появились аборигены — агенты австралийской береговой охраны. Через них командир PT-109 вышел на связь.

Так закончился самый драматичный эпизод военной одиссеи Джона Кеннеди, который сразу после нападения Японии на Перл-Харбор добровольцем пошел служить в ВМС. Его мужество было отмечено Пурпурным сердцем и медалью ВМС и морской пехоты. Кеннеди гордился боевыми наградами и как самый дорогой сувенир держал на рабочем столе скорлупу кокосового ореха с нацарапанным на нем посланием времен Второй мировой войны.

Noblesse oblige — не пустой звук

Биографы Кеннеди с подробностями пишут о его родословной, изображая баловнем судьбы. Этот портрет не совсем соответствует действительности. Его предки — ирландские иммигранты, которые, спасаясь от голода на родине, оказались в Новой Англии (северо-восточные штаты США), где стали одной из самых известных семей. Дед Джона Кеннеди со стороны матери, от которого ему досталось родовое имя Фитцджеральд, был мэром Бостона; а дед по отцовской линии — бизнесменом и политическим деятелем католической ирландской общины. Отец Джозеф Кеннеди также занимался бизнесом и в 25-летнем возрасте стал самым молодым в стране президентом банка. Благодаря удачным финансовым операциям он нажил богатство и занял влиятельное место не только в деловом мире. Был послом США в королевском суде Сент-Джеймса в Великобритании, возглавлял американскую комиссию по ценным бумагам и морскую комиссию; поддерживал близкие отношения с Франклином Рузвельтом, что не помешало ему позже стать ярым критиком президента.

Джозеф Кеннеди передал потомкам не только неугомонную энергию и настойчивость. Для своих девяти детей он основал отдельные трастовые фонды. Джон наравне с другими получил в наследство 10 млн. долл. Но его не интересовал бизнес, поскольку он считал, что богатство — хороший стимул служить обществу.

«Он (Кеннеди) — не просто «продукт» среды, которая его сформировала: католик, ветеран войны, выходец из богатой бостонской семьи, выпускник Гарварда, — писал будущий спецсоветник президента Теодор Соренсен. — Те, кто старался зажать его в эти рамки, допустили досадную ошибку. Свои самые важные качества он приобрел и развил своими силами».

Еще в студенческие годы Джона выделяла склонность к самостоятельному мышлению. Учась в школе управления Гарвардского университета, он написал политологическое исследование «Почему Англия проспала?». Он разошелся в взглядах с отцом, который считал чемберленовскую политику «умиротворения» Гитлера безальтернативной. Кеннеди-младший высоко оценил дальновидность Уинстона Черчилля, с которым встречался лично, и утверждал, что США должны быть готовы к войне. В 1940 году работа выпускника Гарварда, с отличием закончившего самый престижный в США университет, была опубликована и стала бестселлером.

Внутренней потребностью для выходца из привилегированной бос­тонской семьи был кодекс noblesse oblige. Перед Джоном стоит вопрос — кем быть: юристом, дипломатом, профессором политологии или истории. Он восхищается журналистикой, работает корреспондентом изданий Херста на Потсдамской конференции, во время парламентских выборов в Великобритании и на учредительной конференции ООН в Сан-Франциско. Наконец решает: историю лучше не освещать, а творить ее самому.

Военная слава, финансовые возможности и личные связи влиятельной семьи открывают Джону Кеннеди путь в политику. В 1946 году он побеждает на выборах в Конгресс и становится членом палаты представителей от Демократической партии (конгрессменом его переизберут еще дважды). А в
1952-м наносит поражение республиканцу Генри Кэботу Лоджу, который впервые стал сенатором еще тогда, когда Джон Кеннеди только поступил в колледж.

Молодой конгрессмен и сенатор часто голосует вразрез с позицией руководства Демократической партии. Он даже поддерживает законопроекты, которые наносят финансовые убытки семейному бизнесу. Рискуя потерять голоса на следующих выборах, Кеннеди принимает участие в работе спецкомитета сената по расследованию рэкета и выдвигает законопроект, направленный против профсоюзных боссов. Не случайно Гарвардский университет удостоил его почетного научного звания с посвящением: «Храброму офицеру, способному сенатору, воспитаннику Гарварда, пре­данному партии, тем не менее непоколебимому в своих принципах».

Между тем Кеннеди убеждается, что возможности законодателей на Капитолийском холме ограничены. Он направляет свой взор в сторону Белого дома и в 1956 году на съезде Демократической партии добивается выдвижения своей кандидатуры на пост вице-президента, хотя проигрывает сенатору Истесу Кифоверу. Это было поражение со сладким привкусом. Иначе, по собственному признанию, на его политической карьере мог быть поставлен крест. Популярность республиканца Дуайта Эйзенхауэра, который добивается переизбрания на второй срок, гарантирует ему победу, и соперничество со стороны демократов заранее обречено на провал.

В это время Джон Кеннеди напоминал альпиниста, который после неудачной попытки подняться на Монблан хочет покорить Эверест. Он делает самый амбициозный политический выбор. Именно президент, по его мнению, является «центром действия, главной движущей силой, основой американской государственной системы». На эту роль отец Кеннеди готовил старшего сына — Джозефа, но тот погиб на войне во время испытательного полета в небе над Англией. Теперь его место занимает Джон. Noblesse oblige... Кодекс семейной чести не нарушен, наоборот — утвержден.

Путь к Белому дому

В 1960 году, когда сенатор Джон Кеннеди начинал президентскую гонку, почти никто не верил в то, что он имеет шансы на успех. Ему исполнилось лишь 43, к тому же он был католиком. В таком возрасте не избирали ни одного президента в истории США, и ни один не был католиком. Уже на старте Кеннеди наталкивается на сильное сопротивление самых влиятельных демократических деятелей. Экс-президент Гарри Трумэн публично обращается к Джону Кеннеди с вопросом: «Сенатор, готовы ли вы уже служить стране и готова ли страна принять вас как президента?.. Нам нужна зрелая, опытная личность». «Если 14-летнего опыта на выборных должностях недостаточно, — заявил Кеннеди в телевизионном выступлении, — то из списка представленных Трумэном десяти имен следует вычеркнуть всех, кроме нескольких американских президентов и каждого президента в ХХ веке, в частности Вильсона, Рузвельта и самого Трумэна». Если же принять за стандарт не опыт, а возраст, иронизировал Кеннеди, то испытание зрелости на доверие и власть не выдержали бы все младше 44 лет. Джефферсон не смог бы написать Декларацию независимости, Вашингтон — командовать континентальной армией, Мэдисон — творить конституцию и даже Христо­фор Колумб — открыть Америку. Не меньших усилий Джону Кеннеди стоило доказать, что католик может стать президентом США. Он выиграл primaries вопреки противодействию верхушки своей партии, опираясь на поддержку партийных активистов в штатах.

Борьба между Джоном Кеннеди и Ричардом Никсоном во время президентских гонок была столкновением двух представлений об Америке и ее перспективе на будущее. США находились в состоянии стагнации. Их статус как самой мощной в мире супердержавы, международный престиж поблекли на фоне триумфальных успехов СССР в космосе и его высоких темпов экономического развития. Никсон вел избирательную кампанию под лозунгом «все хорошо, прекрасная маркиза». А его соперник стремился пробудить у соотечественников патриотические чувства. «Пришло время сдвинуть страну с места», — постоянно повторял он, обращаясь к избирателям как к гражданам, способным мыслить.

Такой подход был довольно рискованным. Кеннеди знал: страна разделена примерно пополам — «на довольных и обеспокоенных». Он делал ставку на тех, кто стремился, чтобы богатая Америка возродилась духовно и вернула себе место мирового лидера.

Джон Кеннеди победил с минимальным преимуществом в 108 574 голоса (из более 68 млн. избирателей). Удивляет не это, а сама победа, которую он называл чудом. Кандидат от республиканцев имел значительно больший финансовый и медиаресурс, американцы лучше зна­ли вице-президента, чем сенатора. Согласно опросам, Никсон постоянно опережал Кеннеди с незначительным отрывом. Судьбу выборов решили первые в истории США теледебаты. Десятки миллионов американцев увидели харизма­тичного, уверенного в себе лидера нации. Большинство из тех, кто колебался, отдали свои голоса за него.

В инаугурационной речи 20 января 1961 года он обращается к своим соотечественникам: «...Не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас, лучше спросите, что вы можете сделать для своей страны».

Холодное лето 1961-го

Правление Кеннеди, вопреки надеждам, начинается с позорного фиаско. Еще президент Эйзенхауэр санкционировал подготовку тайной операции по вторжению на Кубу. Кеннеди дает ей зеленый свет, поверив заверениям ЦРУ и Пентагона. Его соблазнила идея, что кубинские эмигранты, вооруженные и вышколенные ЦРУ на секретной базе в Гватемале, смогут свергнуть Кастро без открытой военной интервенции США. Эта операция из-за многочисленных просчетов с треском провалилась: в Заливе Свиней оснащенные советским оружием войска Кастро наголову разбили наемников.

Америка и мир были шокированы, не понимая, как Джон Кеннеди мог совершить такую глупость. Он и сам заявлял: «Как я мог лишиться разума? Почему я оказался таким глупцом и позволил им действовать?» Впрочем, президент не искал виновных и всю ответственность публично взял на себя.

Кеннеди понимает: главный вызов Вашингтону бросает не Гавана, а Москва. Осознание угрозы ядерной войны вследствие возможного просчета побуждает его к поиску диалога с Никитой Хрущевым. Это желание было взаимным. После инцидента с U-2 советский лидер махнул рукой на Эйзенхауэра, рассчитывая договориться с его преемником. Он направил Кеннеди теплое приветствие по случаю инаугурации и вскоре освободил пленных пилотов RB-47. В ответ президент США передал письмо с предложением провести саммит в Европе и получил согласие.

«Бесспорно, Хрущеву, как и Кеннеди, хотелось встретиться с соперником и оценить его, — поясняет ситуацию специальный помощник президента Артур Шлезиндгер в книге «Тысяча дней. Джон Ф.Кеннеди в Белом доме». — Безусловно и то, что во время событий в Заливе Свиней американский президент произвел на него впечатление нерешительного юнца, не способного на жесткие действия, к которым сам Хрущев прибегнул в Венг­рии. Если это так, то российский лидер мог надеяться, что во время встречи с глазу на глаз запугает его подобно тому, как запугивал руководителей других государств. Это дало бы ему шанс возобновить начатую 13 лет назад Сталиным кампанию, направленную на вытеснение Запада из Берлина».

Венская встреча Кеннеди и Хрущева в июне 1961 года была по сути диалогом глухих. Они пришли к согласию только в одном — обеспечить нейтральный статус Лаоса, поскольку ни США, ни СССР не имели в этой стране стратегических интересов. Но Хрущев выдвинул жесткий ультиматум, требуя, чтобы войска союзников оставили Западный Берлин, а сам город на основании договора между СССР и западными государствами был превращен в «демилитаризованный и свободный». В случае их отказа, грозил советский лидер, СССР подпишет договор с ГДР. Хрущев дерзко провоцировал Кеннеди. Если Америка хочет воевать за Берлин, Советский Союз не может ей помочь, заявил «злой весельчак» (так президент назовет Хрущева во время встречи с британским премьером Гарольдом Макмилланом). Хрущев озвучил конкретную дату заключения сепаратного договора — декабрь. После этого, заявил он, американцы не будут иметь в Берлине никаких прав. Стратеги­ческая цель советской политики оставалась неизменной — вытеснить США из Европы, расколоть союзников и развалить НАТО.

Малоразговорчивый и сдержанный хозяин Белого дома заявил, что он избран президентом США не для того, чтобы разорвать отношения с Западной Европой. Он отверг ультиматум и, прощаясь, сказал: «Это будет холодная зима». Холодным оказалось лето.

«Этот сукин сын не обращает внимания на слова, — заявил Кеннеди по возвращении из Вены. — Он должен увидеть, как мы действуем». На ультиматум Хрущева Кеннеди ответил частичной мобилизацией резервистов, запросом в Конгресс выделить на оборону дополнительные 3,25 млрд. долл. и, вместе с тем, высказал готовность к переговорам.

Хрущев понял — блефовать дальше нет смысла. Дипломатический ход президента США оказался удачным. Он не унизил соперника, не загнал его в глухой угол, а дал возможность отступить. На партийном съезде Хрущев заявил, что западные государства проявляют «определенное понимание» положения и склонны искать решение немецкой проблемы и западноберлинского вопроса. Теперь он утверждал обратное: СССР не будет настаивать на подписании мирного договора «обязательно до 31 декабря 1961 года».

В Берлине была установлена стена — как символ позора и бессилия коммунистической системы. Осуждая этот акт подавления свободы, западные государства не намерены были воевать. Для них доступ в Западный Берлин остается открытым... Порожденный Хрущевым кризис вокруг Западного Берлина затихает. Проблема спущена на уровень внешнеполитических ведомств, где ввиду отсутствия политической договоренности на высшем уровне ее a priori невозможно решить.

Дипломатическая стратегия Джона Кеннеди оказывается эффективной и во время кубинского кризиса в 1962 году. Столкнувшись с угрозой национальным интересам вследствие размещения в 90 милях от США советских ракет, из всех альтернативных вариантов он выбирает блокаду. Это снизило риск угрозы ядерной войны и дало возможность воинствующему стороннику экспансии коммунизма дать задний ход в обмен на обязательство США не нападать на Кубу^*.

Крупнейшим достижением в своей внешней политике Джон Кеннеди считал подписание в 1963 г. американско-советско-британского договора о частичном запрете ядерных испытаний. Это была первая в истории договоренность между Западом и Востоком по контролю над вооружениями. И этим все сказано.

Он был любимым президентом не только американцев. В первой половине 60-х годов в СССР возникла эпидемия «антипатриотического» вируса. Миллионы людей, особенно молодежь и женщины, восхищались Джоном Кеннеди, который «утер нос» Хрущеву, и очаровательной первой леди Америки Жаклин Кеннеди. Они увидели на экранах телевизоров молодого красивого президента, совершенно непохожего на лысого кремлевского вождя. Оказалось, что у политиков может быть человеческое лицо.

Я принадлежал к тем homo sovieticus, которые воспринимали это эмоционально и почти ничего не знали ни об Америке, ни о Кеннеди. Тогда я не мог представить, что буду стоять у могилы президента на Арлингтонском кладбище, побываю в его библиотеке и музее в Бостоне, буду общаться с его соратниками и пойму, почему Кеннеди и сегодня остается едва ли не самым любимым президентом американцев.

Богатство, если с ним имеют дело не узколобые крутые, может сыграть важную общественную роль. Благодаря ему Джон Кеннеди был независимым президентом (таких, собственно, немного в истории США, да и во всем мире). Не имея никаких политических обязательств перед мощными финансовыми группами, он собрал вокруг себя молодых и ярких личностей-интеллектуалов.

Некоторые американские аналитики считают, что Кеннеди был непоследователен, не завершил начатые реформ, в частности в сфере расовых отношений — самой болезненной проблемы США. Однако никто и никогда уже не сможет ответить на вопрос, осуществил ли бы «идеалист без иллюзий» (как с легкой руки Жаклин называл себя Кеннеди) все свои замыслы, если бы судьба отвела ему больше времени. Но очевидно, что его концептуальные взгляды на государственный строй сохраняют свою актуальность не только для Америки.

Отношение к власти и президентству. Кеннеди считал, что власть существует не для удовлетворения личных амбиций, а для выполнения национального долга. В исполнительной власти он отстаивал верховенство Белого дома, в системе федерального правления — исполнительной власти, а в масштабах страны — федеральных органов власти. Эта позиция определялась не конъюнктурными соображениями — пребыванием на должности президента. Еще в то время, когда Кеннеди был сенатором, он добивался предоставления больших полномочий и свободы действий президенту по вопросам помощи иностранным государствам, торговли, вето и введения чрезвычайного положения.

Противостояние с Конгрессом. На Капитолийском холме Джону Кеннеди постоянно противодействовала мощная коалиция республиканцев и демократов-консерваторов из южных штатов. Президент не мог добиться прохождения ключевого законопроекта — акта о гражданских правах, который был принят только после его гибели. Коалиция блокировала также важный законопроект об улучшении условий страхования в системе бесплатной медицинской помощи. Когда президенту не удалось договориться с законодателями, он использовал возможности телевидения, обратившись за моральной поддержкой к нации. Конгресс следующего созыва вынужден был уступить. В тех случаях, когда это было возможно, президент обходил рогатки, которые ему ставил Конгресс, издавая указы.

Взаимоотношения между церковью и государством и отношение к религии. Во время президентской предвыборной кампании Кеннеди заявил: «Я верю в Америку, в которой церковь и государство полностью отделены». Он выступал также против «официальной государственной церкви», поскольку Америка не является «ни католической, ни протестантской, ни еврейской». Как президент Кеннеди обращался к соотечественникам с призывом поддержать решение Верховного суда об отмене обязательной молитвы и чтения Библии в школах. «У нас есть легкий выход из положения, — объяснил он, — молиться самим».

По свидетельству Т.Соренсена, президент каждое воскресенье посещал мессу. Он побывал с визитом у папы римского, однако не стал перед ним на колени и не поцеловал его перстень. Джон Кеннеди никогда не высказывал своих взглядов на отношения между Человеком и Богом. Единственный раз католическую мессу в Белом доме отслужили 23 ноября 1963 года, на следующий день после того, как 35-й президент США трагически погиб в Далласе.

Жизненный лозунг — мужество

Спустя менее года после трагедии комиссия, возглавляемая председателем Верховного суда Эрлом Уорреном, пришла к заключению, что Ли Харви Освальд действовал как убийца-одиночка. В свою очередь в 1979 году специальная комиссия Конгресса высказала предположение о возможности заговора, однако не раскрыла ни его причины, ни масштабы. Клубок самого резонансного убийства ХХ века едва ли будет когда-то распутан: у независимого президента было слишком много влиятельных врагов за рубежом и в самих США.

Впрочем, намного важнее не то, при каких обстоятельствах погиб Джон Кеннеди, а его яркая личность. Если Украина не увязнет на мели провинциального политиканства, будущее новое, просвещенное поколение политиков — воспитанников Могилянки или Гарварда — будет равняться на государственных деятелей мирового масштаба, таких как Кеннеди. Он мыслил, действовал, а когда ошибался, публично брал ответственность на себя.

Но, вероятно, определяющей чертой его характера было мужество. Глядя на харизматичного Джона Кеннеди, излучавшего энергию и здоровье, трудно было догадаться, что «в течение по крайней мере половины земной жизни его не покидала боль» (высказывание брата Джона Кеннеди Роберта), а в Конгрессе и в Белом доме ему часто приходилось опираться на костыли. Повредив позвоночник на футбольном поле Гарварда, а затем на войне, он пошел на риск сложных и опасных операций (все неудачные). Дважды был на грани смерти. Однако одолел смерть и до последнего дыхания жил полнокровной жизнью.

Прикованный к постели после очередной операции, он написал книгу «Очерки о мужественных», отмеченную самой высокой в США журналистской наградой — Пулитцеровской премией и переведенную на многие языки мира (только не на украинский). В ней Джон Кеннеди на примерах жизни законодателей, шедших против течения, рассказывает, что такое мужество в политике. Ассоциация с ним самим возникает сама собой.

P.S. Во время визита президента Украины Виктора Ющенко в США в апреле 2005 года за мужество, проявленное в период оранжевой революции, он первым среди зарубежных государственных деятелей был отмечен наградой библиотеки и музея Кеннеди. Не время ли ответить взаимностью? Ведь Джон Кеннеди не был равнодушен к Украине. Он способствовал освобождению от коммунистической каторги после 18-летнего заключения в концлагерях Сибири и Мордовии Первоиерарха Украин­ской греко-католической церкви (УГКЦ) Йосыпа Слипого. А в приветственном письме украинской диаспоре по случаю освящения площади в Вашингтоне под памятник Тарасу Шевченко назвал его творчество «благородной частью нашего исторического наследия». Жаль, что noblesse oblige нас не беспокоит.