Поддержать
Фото и телевизионные кадры «пылающей Франции» вновь шокировали мир. Многотысячные демонстрации, сцены вандализма, жесткая конфронтация между радикальными протестующими и полицией напомнили апокалиптические сцены, связанные с движением «желтых жилетов» в 2018–2020 годах, свидетелем которых я был, работая во Франции. В этот раз к подожженным авто и домам добавились костры из куч мусора, накопившегося на улицах Парижа вследствие длительной забастовки мусорщиков. Акции протеста прошли во многих городах страны, в них участвовали более миллиона человек (3,5 миллиона — по данным профсоюзов). Количество раненных полицейских и арестованных протестующих исчисляется сотнями. Из-за хаоса на улицах Парижа был перенесен государственный визит во Францию нового британского монарха — Чарльза ІІІ.
В отличие от выступлений «желтых жилетов», масштабы и интенсивность которых врасплох застали политический класс и общество в целом, протесты 23–24 марта стали кульминацией акций сопротивления пенсионной реформе, прокатившихся по Франции в течение последних трех месяцев.
Главный элемент правительственной реформы пенсионного обеспечения — повышение возраста выхода на пенсию с 62 до 64 лет. Даже при таком подходе французский пенсионный возраст останется существенно ниже таких же показателей в других экономически развитых странах: в среднем за 65, с перспективой дальнейшего роста.
Повышение пенсионного возраста обусловлено радикальными демографическими изменениями в этой группе стран — увеличением продолжительности жизни и выходом на пенсию представителей «бэби-бума» после Второй мировой войны на фоне существенного снижения рождаемости. Как следствие, усиливается бремя на экономически активную часть населения и быстро растет дефицит государственных пенсионных фондов. Без повышения пенсионного возраста, то есть увеличения количества экономически активных работников, пенсионную систему Франции ждет банкротство. Пенсионная реформа Эмманюэля Макрона находится в центре его усилий трансформировать французское общество согласно вызовам сегодняшнего дня, динамизировать и повысить конкурентоспособность французской экономики.
В каждой стране пенсионные реформы (особенно если они предусматривают повышение пенсионного возраста) относятся к категории сверхчувствительных, непосредственно затрагивая интересы большинства населения. Впрочем, вряд ли найдется другая страна, где попытки внести изменения в пенсионное законодательство сталкивались бы с таким интенсивным сопротивлением, как во Франции. В частности, в 1995 году общенациональные забастовки против плана Алена Жюппе вызвали досрочные парламентские выборы и отставку его правительства.
При этом заметим, что пенсионная система во Франции относится к самым «щедрым» на Западе. На ее финансирование тратится 13,8% ВНП (в то время как в странах — членах Организации экономического сотрудничества и развития, объединяющей самые крупные экономики мира, — в целом 11,7%). Размер средней французской пенсии составляет 73,6% от прежнего заработка пенсионера, в то время как общий для ОЭСР показатель — 58,6%. Действующая пенсионная система воспринимается во Франции как общенациональная институция, ключевое социальное достижение, а сама пенсия — как начало качественно нового этапа жизни, которую пенсионер имеет возможность выстраивать в соответствии со своими вкусами и привычками. Как свидетельствуют социологические опросы, абсолютное большинство французов — 70% — выступает против современной пенсионной реформы.
Таким образом, протесты против реформы, начавшиеся еще в доковидный период и до последнего времени проходившие преимущественно в форме массовых демонстраций, забастовок и блокирования промышленных объектов, были явлением чаще всего ожидаемым. Что вызвало их радикализацию? Если обобщить то, что пишут по этому поводу французские эксперты, можно сделать следующие выводы.
Главную причину усматривают в «методе Макрона». Он базируется на абсолютной уверенности действующего президента Франции в своей способности находить единственно правильный выход из любой кризисной ситуации. Производная от этого — его решительность в реализации объявленного в избирательных программах 2017-го и 2022 годов плана реформ. В то же время нежелание учитывать мнения, отличающиеся от его личных оценок (некоторые даже говорят о прогрессирующей «изоляции президента» от реальности), способно привести к ошибкам в политической тактике. Такой ошибкой французские аналитики считают выбор времени для проведения реформы, когда французское общество еще не полностью пришло в себя от последствий эпидемии COVID-19 и ощущает давление инфляции, снижающей покупательную способность населения, несмотря на компенсационные меры правительства.
Ни президент, ни члены правительства не смогли найти правильного тона в общении с обществом на тему изменений в пенсионном законодательстве: люди не восприняли правильные, но преимущественно технократичные, лишенные эмпатии к обычным французам объяснения их целесообразности. Не исправило ситуацию и телевизионное обращение президента: его аргументы не убедили 76% французов.
Радикализация протестов против пенсионной реформы вновь вывела на авансцену политической жизни Франции проблему фрагментации французского общества и отчужденности между правящими элитами и значительной частью населения, оказавшегося на обочине экономического прогресса последних десятилетий. Как и во время демонстраций «желтых жилетов», 23 марта объектами нападения радикалов стали символы государственной власти — полицейские участки, мэрии, офисы депутатов парламента. Особая ненависть манифестантов вновь была направлена на президента Макрона, которого сравнивают с абсолютным монархом: неединичными были случаи уничтожения чучел с его изображением и изображением премьера Элизабет Борн. Популярность главы государства снизилась до 28% — почти до показателя пикового периода движения «желтых жилетов».
Повышению градуса напряжения в обществе и увеличению количества демонстрантов способствовала использованная правительством процедура принятия реформы, так называемая 49.3. Она дает правительству право не ставить законопроект на голосование в парламенте. Он считается принятым, если парламент не выразил недоверие правительству. Хотя эта норма предусмотрена конституцией страны (49.3 — соответствующий подраздел статьи конституции) и уже применялась 100 раз, она часто воспринимается во Франции как недостаточно демократическая. Сейчас использование 49.3 было тем более рискованно, что позволило противникам реформы трактовать действия правительства как ее «проталкивание», несмотря на негативное отношение общества и отсутствие постоянной поддержки в парламенте: соответствующая резолюция о недоверии правительству отклонена большинством всего в девять голосов.
Текст закона о пенсионной реформе находится на рассмотрении Конституционного совета Франции, который должен дать свой вывод. Президент объявил о своем намерении, при условии положительного решения КС, ввести закон в действие до конца нынешнего года. Сейчас он отклонил возможность внесения в закон изменений, как и возможность отставки премьера или смену состава правительства, которые часто используются в политике ради снятия социального напряжения. Вместо этого анонсировано продолжение реформ, в частности в таких отраслях, как здравоохранение и образование.
Многим реализация этих планов кажется суперсложным делом. Во-первых, парламентская эпопея пенсионной реформы, и тем более этап ее принятия, продемонстрировали отсутствие у Эмманюэля Макрона стабильного большинства в Национальном собрании. Принятие нужных ему законов будет зависеть от договоренностей с традиционными правыми «республиканцами», нельзя также исключить усиление разногласий в рамках самой пропрезидентской коалиции. Во-вторых, «улица» не сказала последнего слова. Вероятно, что протесты против пенсионной реформы не утихнут. Ожидается, что акции во вторник своим масштабом не будут уступать демонстрациям на прошлой неделе. Несмотря на акты насилия и вандализма, ответственность за которые несут преимущественно «леваки», у протестующих большая общественная поддержка: кассы солидарности с забастовщикам переполнены. 64% французов выступают за продолжение движения социального сопротивления.
Нынешний социально-политический кризис во Франции усилил позиции крайних правых и левых партий. В случае объявления досрочных выборов (сейчас этот сценарий Макрон отвергает) они могут рассчитывать на 26% голосов избирателей (каждый), по сравнению с 22% пропрезидентского большинства. Соответственно, вырастут их возможности для общественного влияния — как внутри парламента, так и вне его стен. Это важно в контексте наших интересов, поскольку именно «Ренессанс» (такое название носит сейчас партия Эмманюэля Макрона) последовательно выступает за предоставление Францией поддержки Украине.
Больше статей Олега Шамшура читайте по ссылке.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google