«Iдiть, сини, погуляйте». Группа «Гайдамаки»: демократии нет!

Поиск украинской идеи — это довольно часто не политические баталии, которые, к сожалению, заводят в тупик, а именно творческие рефлексии украинских роковых групп, ко многим из которых в той или иной степени подходит определение «культовые». «Гайдамакам» оно вот-вот подойдет... Эта команда в последнее время не теряется среди музыкального рок-разнообразия. Их альбомы «Кобзар», «Перверзія» имели благоприятные отзывы не только в Украине, но и в Европе. Сейчас группа завершает работу над видео на песню «Мені здається» — съемки проходили в Чернобыле. И именно Чернобыль «Гайдамаки» хотят видеть не «зоной отчуждения», а центром современной культуры. В интервью «ЗН» лидер группы Александр Ярмола рассказал, что он родом из чернобыльских мест, а те трагические события конца ХХ века — «символическое предупреждение человечеству».

«Когда произошла катастрофа на ЧАЭС, я служил в СА»

— Александр, вы, по-видимому, сознательно выбирали место съемок — в чернобыльской зоне?..

Так же и с расщеплением атома — это один из показателей неправильного духовного подхода. На наш взгляд, эти события — символическое предупреждение людям: к сожалению, наука зашла так далеко, что катастрофы не избежать. Или же климатические катастрофы. Человек не может двигаться по инерции к своему концу, поскольку Земля — маленькая и крохотная, и у человечества еще нет опыта решения глобальных проблем! Чернобыль — только модель, маленький пример того, что может случиться.

— Какие у вас личные впечатления от пребывания в зоне отчуждения?

— Впечатления интересные. Ведь я родом из Чернобыля. Когда произошла катастрофа на ЧАЭС, я как раз служил в Советской армии. Очень благосклонно отнеслись к съемкам старожилы Чернобыля, среди которых были и те, кто учился вместе с моими родителями, даже угостили нас, музыкантов, местным кисляком!..

Нас предупредили: становиться на мох опасно, ведь на нем радиационный фон в 40 раз превышает допустимые нормы, приборы зашкаливают.

Можно сказать, из-за аварии на Чернобыльской АЭС я был отлучен от своей родины. Но мне не хочется (и я не вижу причины) считать Чернобыль умершим городом. Хочу, чтобы на мою родину вернулась нормальная жизнь.

И вообще быть на той земле в закрытой зоне — особое ощущение, ведь эта территория 22 года остается вне поля деятельности человека. Это вроде заповедника, который развивается самостоятельно, без человека. Монтаж клипа планируем завершить до конца июля.

«С Андруховичем дружим виртуально»

— Александр, можете объяснить, почему сейчас на таком подъеме именно направление этнорока?

— Потому что это народная музыка. А она всегда положительная, классная. И люди ее любят. Есть только вопрос — сделать это направление модным.

— И как, в Украине это уже модно?

— Да! Особенно элита интересуется этнороком. Еще студенчество. Нас часто приглашаются на разные концерты. Думаю, кроме любопытства, это связано еще и с правильным менеджментом.

— Какие у вас впереди гастроли?

— Мы все время где-то... Например, сегодня Ивано-Франковская область или Полтава, а завтра мы уже в Голландии. Это просто жизнь в пути. Сейчас планируем гастроли в Польше. Потом летим в Швейцарию, Голландию.

— Интересно, как украинскую группу воспринимают за границей?

— Хорошо воспринимают. Но за границей, скажем, голландскому или немецкому зрителю безразлично, откуда группа — из Украины или из Румынии. Важно, как играют. Там же не только украинские музыканты, а со всей Европы. И очень много классных групп.

Во Франции популярны африканские мотивы. А шведы в восторге от молдаван из группы «Здоб ши Здуб», «Оркестра некурцов», серба Эмира Кустурицы, болгарской группы «Викитас». В музыкальных магазинах этнический рок нарасхват. Поэтому кроме вопроса, классно или неклассно нас принимают, есть еще вопросы конкуренции...

— Кстати, как вам удалось переманить к себе музыканта из известной молдавской группы «Здоб ши Здуб» Евгениу Дидыка?

— Никто его не переманивал! На тот момент Евгениу Дидык уже не играл в «Здоб ши Здуб». А наш тромбонист Руслан тогда женился на эстонке-менеджере и оставил коллектив. Нам был нужен другой трубач или тромбонист, или саксофонист. И мы очень довольны, что Евгениу — известный джазовый трубач из Молдовы — пришел именно к нам.

— А вы бывали на гастролях в России?

— Да, мы там были в самом начале существования «Гайдамаков». В разных московских клубах. Но почему-то нам там не понравилось. Дело не в том, как нас воспринимали. Как раз реакция публики была хорошая. Может, просто уровень клубов, где мы выступали, не соответствовал желаемому уровню? Мы же по Европе играли, поэтому и хотелось выступать в клубах с классным звуком. А может, не понравилось, что там водки много пьют, приходят к тебе в гримерку и каждый раз предлагают выпить... А когда отказываешься, то они уж очень навязчиво снова предлагают.

— Один из ваших альбомов называется «Перверзія» — по аналогии с романом Юрия Андруховича. Есть определенные творческие контакты с этим известным писателем?

— Мы его любим как человека и как писателя. Но альбом «Перверзія» символизирует наше сотрудничество с другими художниками. Прежде всего с писателями. Мы не знакомы с Андруховичем лично. Правда, отправляли ему письма по электронной почте — и виртуально подружились. А еще раньше на гастролях зачитывались его романами — «Московіада», «Дванадцять обручів», «Перверзії» — и после этого хотелось познакомиться. Это мудрый художник, который видел Украину, Россию, видел мир.

— Не было предостережений с его стороны относительно названия альбома?

— Да нет! Возражений не было. А тем более речь о деньгах не шла. Ведь Андрухович свободный художник, и ему эта «байда» ни к чему.

— Он, кстати, слушает группу «Гайдамаки»?

— Да. И у него свое критическое мнение. Но в целом ему нравится. В одном из писем Андрухович рассказал, как однажды в Берлине после литературных чтений состоялась большая этническая дискотека под ритмы «Гайдамаков».

«В нашей политике — не «че гевары», а заробитчане»

— Название вашей группы тесно связано с Кобзарем? А какие стихи Тараса Григорьевича могли бы стать основой для ваших новых песен? Вы думали об этом?

— Да... Мы и сами понимаем, что уже пора, ведь «Гайдамаки» действительно ассоциируются с Кобзарем. Но какие именно стихи, пока сказать не могу. Должна быть интрига.

— А возможны ли в вашем исполнении, например, песни на рус­скоязычные тексты от украинских авторов?

— Думаю, это не от меня зависит. И даже не от кого-то из коллектива. Возможно, запишемся с какой-нибудь русской группой. Только в таком виде русский язык может появиться в творчестве «Гайдамаков».

— Известно, что украинцы слишком доверяют артистам в плане их политических симпатий. Есть ли сегодня в Украине политическая сила, которую вы бы могли смело поддержать — и песней, и хорошим словом?

— К сожалению, нет. Я всегда верил: что-то изменить в стране можно. Самое главное — желание.

— Как вы считаете, может ли музыка способствовать изменениям?

— Для этого надо, чтобы появился музыкант уровня Боба Марли или Виктора Цоя! А пока такой силы в социуме нет, музыка, конечно, будет влиять на людей, но «поднять» их — вряд ли... Чтобы были социальные изменения, нужно еще раз выйти на Майдан, организовать всеобщую стачку и заявить, что дальше так жить нельзя. Но должен быть и такой лидер, как Че Гевара, который поведет людей за собой.

Только в нашей политике — не «че гевары», а заробитчане.

Да, рок-музыка всегда провоцировала какие-то изменения, звала массы к решительным действиям. И сейчас наша музыка влияет на людей, постепенно количество переходит в качество.

— Вы как-то говорили, что «Гайдамаки» — последователи украинского культа? Что вы имели в виду?

— Это хороший обычай, гармония, порядок в доме и в голове. Мы же нация земледельцев, а не торгашей. А когда торгаши берут верх, это нехорошо! Нам нужно отстаивать свое, то, что присуще именно нашей нации.

— Вы в свое время изменили название группы...

— Когда в 2001-м нашу группу, которая тогда называлась «Актус», отыскала для себя рекординговая компания ЭМИ, это был ее первый контракт в Украине. И мы подумали, что пора установить более тесную связь с собственной культурой путем изменения названия. «Гайдамаки» — в честь исторического события, гайдамацкого восстания, происходившего в Украине в XVIII веке. Оно было реакцией украинцев против репрессивной оккупации. Название «Актус» нужно было поменять, но мы были чем-то другим заняты. А потом, как мне кажется, пришло время профессионального роста. Нам предложили серьезный контракт, начались приглашения за границу, и мы решили, что с этого момента надо начинать существовать серьезно. Поэтому группа «Актус» и трансформировалась в «Гайдамаки».

«В нашей группе — казацкая иерархия»

— Как вы считаете, «Гайдамаки» сегодня достаточно представлены в ротациях на радио и ТВ?

— Недостаточно. Ведь повсюду существует «формат». И мы можем только подстраиваться под этот формат, сделать радиоверсии песен. Но демократии нет! На радиостанциях не представлены все стили музыки!

Удивительно, что когда на тех же радиостанциях слышат проигрыш на аккордеоне или на свирели, то сначала эту песню не принимают. Но мы все равно работаем, и количество переходит в качество. Следовательно, поднимаемся на более высокую ступень.

Чудес для такой музыки, как прогрессивная восточноевропейская, не будет. Мы не англоязычная попса, из которой делают бомбу на один сезон, а потом выбрасывают. Поэтому нужно играть и быть в промоции везде, где только можно быть.

— Есть ли в вашей группе какая-то субординация?

— Скорее, казацкая иерархия. Вот я — словно кошевой у запорожцев, которого могут избрать, а могут переизбрать, и у него полномочия только на решительные действия в момент боя. А если серьезно, то в песнях должны проявляться все. Лучше, когда каждый отвечает за свое.

— Есть ли у вас постоянный продюсер?

— «Генерального продюсера» у нас нет. Мы сами себя продюсируем. А на отдельные проекты обычно ищем продюсера из тех людей, с которыми уже сотрудничали. Если не хотим вкладывать в промоутера, будем продвигаться медленнее. Например, наш альбом «Кобзар» создавался принципиально по-новому. Мы его записывали в Польше на классной студии. А сводили — у Марио Активатора. Это самый лучший польский миксер. Марио сделал много дабовых эффектов. Это прогрессивный альбом. Кстати, продано уже более пяти тысяч дисков альбома «Кобзар». Это неплохой результат.

— Посвящаете ли кому-то конкретно свои песни?

— Очень редко. Были песни, которые я посвятил женщине, одну песню посвятили продюсеру, оставившему этот мир... Также были песни, посвященные воинам УПА.

— Возможно ли в Украине противостояние между музыкантами вашего направления?

— Наоборот, мы дружим со многими — с Положинским, с Чубаем... Не хочу называть, чтобы не обидеть тех, кого могу не вспомнить.

«Гайдамаки» начали свою карьеру в 1991-м. В то время группа была известна как «Актус» и в основном играла местные концерты на сцене киевского андеграунда. В 2001-м группа изменила название на «Гайдамаки» и сразу же был выпущен одноименный альбом.

Музыка «Гайдамаков», как отмечают самые разные слушатели и почитатели, «навеяна разными этническими напевами со всего мира, особенно из разных регионов Украины, таких как Полесье, Буковина и Закарпатье». Другие музыкальные влияния содержат панк-музыку позднего Шейна МакГована (Shane McGowan) и таких реги-команд, как Бьорнин Спир (Burning Spear) и Блек Ухуру (Black Uhuru).

В апреле 2004-го группа выпустила свой второй альбом под названием «Богуслав». «Гайдамаки» еще больше погрузились в мир украинской народной песни в поисках идей, материала и фактуры. В 2005-м вышел альбом «Перверзія». Октябрь 2006 года стал знаковым для нового альбома, поскольку благодаря Ukraine Calling («Перверзія») немецкий лейбл Eastblok вошел в двадцатку лучших лейблов мира (WOMEX / World Music Charts Europe Top Label Award winners for 2006). Церемония награждения проходила в Севилье (Испания), на ней присутствовали и сами творцы высоко оцененного продукта. А в 2008-м группа выпустила альбом «Кобзарь», в который вошло 14 композиций.