БЕГУЩАЯ САМА ЗА СОБОЙ

Сколько знаю заслуженную артистку Украины Лидию Михайленко, столько не перестаю удивляться. Обитая в самом эпицентре украинского эстрадного бомонда, она умудряется что называется «не центриться», но, вместе с тем, ни один творческий вечер известных в Украине композиторов, поэтов или эстрадных деятелей не обходится без ее участия. Время от времени она куда-то пропадает, чтобы потом появиться в новом качестве и с новыми идеями...

- Странный ты мне вопрос задал: «Почему начала петь?». Задай его любому поющему человеку и он ответит: «Потому что душа поет!»...

У нас в семье все пели, хотя семья была очень бедная и очень большая, а из десяти детей в живых осталось лишь пятеро. Родилась я в Черкассах, а у нас на Черкасчине все поют. «Организованно» петь начала в школе. Наше трио занимало первые места на всех смотрах, конкурсах и олимпиадах. Но петь мне было мало, хотелось играть на инструменте. Никогда не угадаешь, на каком. На ксилофоне. Однажды услыхала и сразу влюбилась в тембр звучания. Но откуда в Черкассах ксилофон? Поэтому, когда в шестом классе подруга пригласила меня в оркестр народных инструментов при дворце пионеров, пришла в коллектив и стала играть на домре-тенор. А потом старший брат стал зарабатывать, купил мне баян и стала я заниматься в студии по классу баяна. За два года прошла в студии, наверстывая упущенное, полный курс музыкальной школы и поступила в Каневское музпросветучилище. Там я сразу начала руководить вокальным квартетом, но сама не пела, только голоса расписывала и делала вокальные аранжировки, играя при этом в музыкальной группе. Почему я выбрала культпросвет? Потому что боялась быть не принятой в музучилище после студии. Тем не менее, проучившись два года, решилась. Каневский директор ни в какую не хотел отпускать, и вырываться пришлось с помощью мужа и прокурора. Занималась по классу баяна, но однажды перед Новым годом заболела солистка ВИА, я с первой репетиции нашла со всеми общий язык и таким образом опять запела. Это было начало шестидесятых - время первых вокально-инструментальных ансамблей с первыми «иониками», электрогитарами, а у нас, помимо традиционной «Ионики» были фортепиано, контрабас, кларнет. Наш ансамбль назывался «Кубики». Из квартета солистов в Киев переехала я одна, а подруги Таня Загребельная, Люда Комасько, Света Стоян остались в Черкассах. Все поют. Недавно я приезжала в Черкассы. Спустя 30 лет мы опять пели вместе, и я была поражена: они помнят весь наш репертуар, все слова и все партии, как будто мы и не расставались...

Перед самым окончанием училища перевелась на хормейстерское отделение и выпустилась как хормейстер. Сделала это в результате долгих и мучительных раздумий: как человеку честолюбивому мне хотелось достичь каких-то высот, но женщин-баянистов бессмысленно искать в списках лауреатов международных конкурсов. Причина проста - каждый день таскать баян за плечами очень тяжело. Это во-первых. Или даже во-вторых. Потому что, во-первых, я, как любая нормальная женщина, хотела иметь семью, детей, а семья и серьезная исполнительская деятельность с ее ежедневным многочасовым тренингом - вещи несовместимые. Думаю, что проявила тогда дальновидность и нисколько о своем решении не жалею - как аккомпаниатору мне большего и не нужно.

Все бы хорошо, но надежд на поступление в консерваторию на хормейстерское отделение почти не оставалось - не был толком поставлен аппарат, не было настоящей дирижерской школы. Спасибо, мой педагог Владимир Федорович Конощенко помог подготовиться к поступлению с максимальной самоотдачей. Все, что только мог, он дал мне в этот последний год обучения. Сейчас он известный композитор и руководит хором. Благодаря этому замечательному человеку, которого считаю своим крестным отцом в музыке, я и поступила в консерваторию. Может быть, забегаю несколько вперед, но самое смешное, что хормейстером я тоже не стала, хотя в дипломе у меня и записано: «Хормейстер. Руководитель хора». И опять же, полученные знания пригодились. Я их использую и сейчас для вокальных аранжировок и оркестровок, которые делаю сама... В консерватории я три раза в неделю пела в хоре, а кроме этого - в вокальном квартете. Пели мы в стиле модного тогда ансамбля «Свингл Сингерс» - такое аккордное пение а капелла, которое мне всегда очень нравилось.

Если вплоть до окончания консерватории получалось так, что я сама распоряжалась своей судьбой, то в момент распределения уже судьба мной распорядилась: получив направление на должность преподавателя в Симферопольское культпросветучилище, я явилась в ансамбль песни и пляски Киевского военного округа помогать мужу на прослушивании. Его брали после окончания консерватории баянистом-аккомпаниатором, и я понадобилась в качестве вокалиста-иллюстратора. Начальник ансамбля прослушал и сказал: «Беру обоих!». Проиллюстрировала называется! Надела я военную форму и стала выходить на сцену в сопровождении двух баянов. Тот репертуар - песни военных лет с удовольствием исполняю и по сей день. Месяцев восемь покаталась я с ансамблем по Украине, как вдруг - новый поворот. Понимая, что армия - это не мое, пришла в Укрконцерт. Руководитель известного и популярного тогда ансамбля «Мрия» Игорь Поклад прослушал и сказал: «Если за сегодня успеешь уволиться, завтра улетаешь с нами в Алма-Ату». И я успела. Ездила с «Мрией», но выступала с сольными номерами, хотя в разное время приходилось петь и в составе ансамбля, когда болели солистки. Потом Поклад, которого я до сих пор называю «батьком» ушел, «Мрия» распалась и я ушла в ансамбль «Кобза», который тогда называли украинскими «Песнярами». Работала там как солистка три года и именно на тот период времени приходится мое осознание себя самой как артистки и как украинки. Я вдруг стала понимать, что как украинка просто обязана содействовать становлению национальной эстрады. Заметь, на дворе стояли «суровые семидесятые» и идеи национального возрождения с успехом заменяли лозунги о пролетарском интернационализме. Да я и сама всю жизнь была интернационалисткой, друзья у меня «всех цветов радуги» и я их всех люблю, тем не менее, ощущение того, кто я и откуда мои корни, росло. Это как крещение. Только, когда крестят ребенка, с ним все ясно, а вот когда крестится взрослый человек, значит он прошел свой путь к Богу. Так в мой репертуар пришли украинские песни... Потом была работа с ансамблями «Явир», «Мальвы» и Киевский театр эстрады, в котором работаю и по сей день. Кстати, об интернационализме: когда уехала за бугор Люба Успенская, я заменила ее в ансамбле Бориса Бермана и пела без проблем на еврейских свадьбах на чистейшем идиш. Думаю, мы переженили как минимум половину Белой Церкви. Это здорово пригодилось мне годы спустя во время турне по Штатам: на концерте в Филадельфии заметила, что в зале много еврейской публики, вспомнила молодость и спела по памяти пять еврейских песен. Того, что случилось потом, не ожидал никто: люди в зале плакали, тянули ко мне руки, бисировали.

Еще один поворот судьбы - трио «Лыбидь». Получилось все неожиданно - в январе 89-го года позвонил Юра Рыбчинский. Он был в панике: «Лида, послезавтра в «Украине» мой творческий вечер и в последний момент из концерта выпала Нина Матвиенко с лучшими моими песнями. Выручай».